Холодные капли дождя стекают с ее волос. Голубой спортивный костюм, в котором она ходит дома последнее время, выглядит ужасно – изодран колючками и запачкан грязью. Босые ноги страшно ноют. Аманда знает, что они покрыты ранками и ссадинами, но ей страшно не хочется, чтобы Чарли заметил, как ей больно.

– А сейчас? – В дальнем углу комнаты возник стул, и чуть позже на нем появился Чарли.

Он одет в кашемировое пальто, и когда он распахивает его, Аманда видит больничную одежду.

– Ты тоже меня прости, Чарли! Я вела себя, как последняя дура! – Аманда терзается в сомнениях, подойти к нему или остаться на прежнем месте.

– Ты хочешь подойти ко мне ближе? – Чарли читает ее мысли.

Аманда молча кивает.

– Не бойся. – Чарли откидывается на спинку стула и улыбается. – Смелее! – подбадривает он ее.

Аманда нерешительно шагает и чувствует, что ей становится немного легче. Она делает еще пару шагов и смотрит на свои израненные ноги – они уже почти не болят, ранки моментально заживают.

– Пройдись по кругу… – советует Чарли.

Аманда быстро идет по комнате и вскоре замечает, что ее длинные волосы высохли, костюм стал целым, как прежде, а стопы и колени больше не беспокоит боль.

– Чарли, ты вернешься? – Аманда садится на пол возле его стула. – Ты ведь вернешься?

Чарли смеется.

– Нет, дорогая, я уже не вернусь. Я умер… и теперь мой дом здесь.

– В этой белой комнате? – Аманда оглядывается.

– Нет. Это все лишь часть твоего воображения.

– А ты – тоже часть моего воображения? – Аманда чувствует, как слезы текут по ее щекам.

– Научись ждать, Аманда. Тогда ты все узнаешь! – Чарли с улыбкой наклоняется к ней ближе.

– Но ведь ты же сам боялся не успеть. Ты всегда спешил!

– Я спешил за временем, но никогда не пытался его обогнать… Теперь мне пора.

– Постой! – Аманда вскакивает на ноги и берет его за руку.

Рукопожатие кажется таким слабым, еле ощутимым, но все же она его чувствует.

Чарли улыбается и встает со стула. Не сводя с нее черных, жизнерадостных глаз, он отходит от девушки в сторону и останавливается.

– Я рядом, Аманда… – Образ Чарли начинает тускнеть, растворяясь в воздухе.

– Чарли! Не уходи, Чарли! Чарли! – Аманда горько плачет и пытается приблизиться к нему, но ноги не слушаются…

Аманда в растерянности, она проклинает свою беспомощность… Она хочет пойти вслед за ним…

– Я рядом… – говорит Чарли и исчезает.

– Не уходи… Прошу тебя! Я люблю тебя больше всего на свете! Чарли, дорогой! Чарли… – Горькие слезы льются по ее щекам. – Любимый, вернись…

Ее трясет. В глазах все расплывается… Где-то далеко она слышит свое имя – кто-то назойливо ее зовет…

– Аманда! Девочка моя, проснись!

Она открывает глаза и видит заплаканную Роуз.

Женщина сидела у постели Аманды и держала ее за руку.

– Чарли… – Аманда отвернулась и зарылась лицом в подушки. – Чарли… Это я во всем виновата…

– Нет, Аманда. – Роуз провела рукой по волосам девушки. – Так задумал Бог.

Аманда закрыла глаза. Ей так хотелось снова заснуть и увидеть Чарли, живого и невредимого. Сказать ему, что очень сожалеет о ссоре.

Чарли, ты так боялся не успеть. Ты всегда спешил… спешил жить.

Аманда обняла подушку своего возлюбленного и вдохнула знакомый запах его одеколона. Это все, что осталось от него…

Когда Аманда открыла глаза, за окном шел дождь. Целую ночь ей снился Чарли. Их первая встреча, первый поцелуй, первая ночь… Аманда чувствовала его, она пережила за эту ночь все то, что было наяву, все, что произошло за два месяца их отношений.

Казалось, она сейчас встанет с постели, спустится босиком по лестнице, покрытой мягкой ковровой дорожкой, уловит аппетитный аромат только что сваренного кофе и, зайдя на кухню, непременно увидит Чарли, сидящего за столом и читающего утреннюю газету.

Он поднимет глаза, задорно улыбнется, пожелает ей доброго утра и предложит кофе. Аманда согласится, сладко потянется, почувствует горячие губы, целующие ее в лоб, откроет глаза и скажет, что сегодня прекрасное утро… прекрасное потому, что они вместе.

Чарли возьмет ее за руку и сядет напротив. Он будет стараться дочитать газету, но Аманда, как всегда, начнет специально его отвлекать, будет смешить и щипать за колено.

Чарли отбросит газету, посмотрит на нее с наигранной суровостью, но вскоре засмеется, а потом добавит: «На тебя нельзя злиться, моя мисс Очарование!».

И тогда на душе у Аманды станет так спокойно, так тепло и хорошо, что никакая погода за окном не испортит ее настроение… Чарли рядом… Он не даст ей скучать и грустить.

Аманда пролежала в постели чуть больше двадцати минут. Она пыталась понять: смерть любимого – это страшный сон или суровая реальность? Жив ли Чарли?

Может, он ждет ее в столовой, а она, соня, все еще нежится в постели.

А если нет? Если вчерашний визит полицейского – не сон? Если этот кошмар произошел с ней на самом деле? Как жить дальше?

Аманду затрясло… Как же она не хотела в это верить! Девушка сжалась калачиком, крепко обняв подушку Чарли, и вновь заплакала.

Нужно снова заснуть… Только во сне я смогу быть с тобой, Чарли… Могу целовать тебя, могу быть рядом, могу слышать твой голос… Чарли…

– Девочка моя, ты должна поесть! – Ближе к обеду ее разбудила Роуз.

Аманда села на постели и взглянула на шкаф, зеркальная дверь которого была занавешена одеялом.

– Что это? – Она указала на дверь.

– Во время похорон зеркала в доме умершего должны быть накрыты или вовсе убраны… – объяснила Роуз и протянула Аманде тарелку с пирогом.

Роуз старалась держаться, но было слышно, как ее голос дрожал, когда она говорила о Чарли и предстоящих похоронах.

– «В доме умершего»? – Аманда сдвинула брови и непонимающе посмотрела на Роуз. – О боже! У нас кто-то умер?

Аманда была уверена, что Чарли варит кофе на кухне, что он ждет ее к завтраку, читая газету.

– Чарли же внизу. Он в столовой? – Аманда потерла глаза и с недоумением взглянула на пирог.

Грань между сном и реальностью была стерта. Теперь Аманда совершенно не понимала, где она находится – в действительности или во сне? Еще несколько минут назад она прогуливалась по аллее с Чарли. Они ели мороженое и смеялись, глядя на забавные облака в форме барашков.

Но тут вдруг появилась Роуз и рассказала о смерти в их доме. Какая смерть? Чья смерть?