В Древней Греции Приап был не очень значимым богом. В Риме же его культ и слава благодаря огромному члену достигли высочайшего уровня. Историк W. Craig (1999) писал: «Приап с его способностью декларировать свою маскулинность, стал для римлян настоящим символом соответствующих качеств».

Он стал героем настенной живописи, скульптурных произведений, поэзии. Ему поклонялись и приносили дары, устраивали праздники с сексуальным буйством и весельем. Половой член, выбитый на каменных плитах помпейских улиц, служил указателем, ведущим к ближайшему борделю. На одном из сохранившихся помпейских барельефов эрегированный член возвышается над двумя яичками. Сверху начертаны слова: Hie Habitat Felicitas («Здесь живет счастье»). Иными словами, ты счастлив, если у тебя есть фаллос. Итак, на пути от греческой к римской фаллической культуре произошла существенная трансформация: если гермы выражали символический союз головы и пениса, то в Риме роль головы уменьшилась, а огромного фаллоса — резко возросла.

Рис. 13 Настенный барельеф из дома в Помпеях. Надпись: «Здесь живет счастье» I век н.з.

По имеющимся историко-этнографическим данным, отношение к сексуальности в Древней Руси было таким же противоречивым, как и в Западной Европе. Наряду с женским божеством плодородия был и фаллический бог — Род. Типичным древнерусским фаллическим образом было животное, чаще лев, с длинным половым членом. Этнографы и литературоведы, изучавшие так называемую смеховую культуру, отметили, что в фольклоре и в древних ритуалах существует тесная связь между смехом и сексуальностью. Неслучайно первобытные праздники содержали многочисленные нарушения всяческих табу. Казалось бы, что смешного в половом члене или заменяющих его символах, например, кукише? Тем не менее их показ обычно вызывает смех. В Древней Руси существовал ряд праздников, участники которых, чтобы вызвать смех, показывали друг другу половые органы.

Фаллическая культура как элемент общесексуальных воззрений в различных временных и этнических рамках четко поляризовалась в двух направлениях: просексуальном и антисексуальном. Европейская культура Средневековья (V–XV столетия), пришедшая на смену классической древности (античности), сложилась на основе христианства и имела, в отличие от античной и древневосточной цивилизаций, четкие антисексуальные, репрессивные моральные устои.

Вот один из примеров. В 1487 году Я. Шпренгер и Г. Инститорис создали рукописную книгу «Молот ведьм», в которой описали, в том числе, «способы, коими ведьмы лишают мужчин полового члена». В ходу было 13 ее изданий, в которых доказывалось, что Бог дал Сатане над пенисом больше власти, чем над любым другим органом. Очень распространенным было мнение о способности различного колдовства вызывать у мужчин импотенцию. Среди них особо популярным был сглаз и одновременно множество средств защиты от него. На Руси заклинание к потере способности совершать половое сношение называлось «надеванием хомутца». Во все времена сторонились уродливых старух, вот типичный текст: «Такая только бросит беглый взор — и вот уже не стоит становая жила!» Исключительное влияние отводилось женским чарам. Все виды «наведения порчи», как всякое колдовство, могли проводиться непосредственно врачом или знахарями, колдунами.

Популярным у многих народов методом воздействия было «завязывание узлов», чтобы причинить смерть, болезни или половую хворь. Как укол или удар ножом, так и этот акт должен был лишить способности к совокуплению. Завязывание узлов для вызывания «наведения порчи» и вера в силу подобных действий сохранялись в Европе повсеместно. «Насланная сглазом» импотенция именовалась «лигатурой». Разумеется, каждому «узлу и наговору» соответствовало свое противоядие — «отговор». Например, французские крестьяне в этот период предлагали для удачного брака протыкать отверстие в бочке вина, да так, чтобы струя точно хлынула сквозь обручальное кольцо — таково было символическое изображение акта дефлорации (лишения девственности). До сих пор человек, бросающий возлияния, говорит: «Я завязал», а телевидение и другие СМИ предлагают способы «избавления от порчи и сглаза»! Поэтому не следует питать иллюзий, что наши современники далеко ушли от средневековых представлений.

Вот интересный гендерный аспект истории Ватикана. По описанным в прессе сведениям, в IX веке на высокий пост папы римского пробралась переодетая мужчиной женщина. Когда же скандальный обман раскрылся, было принято решение проверять пол кандидата перед выборами главы католической церкви следующим образом. Кандидат садился в специально изготовленное кресло с прорезью, доверенное лицо приближалось сзади, запускало руку в прорезь и убеждалось в наличии у кандидата мужских гениталий. Если все было в порядке, проверяющий провозглашал: «Овацио! Овацио!» («овацио» по-итальянски означает «яйца»).

В этот исторический период существовали и полярные обряды, и традиции. Так, в Европе среди мужчин существовал обычай носить особые, сделанные по заказу сапоги, носы которых были загнуты вверх наподобие фаллоса. Вытянутый конец обуви, который мог достигать 25 см в длину, набивали обычно пробкой, чтобы он напоминал эрекцию. Во Франции вплоть до XIV столетия осенью после сбора урожая крестьяне выпекали хлеб в форме фаллоса. Считалось, что если сохранить такую буханку до весны, то год будет урожайным.

В России длительное время сохранялись нравы и обычаи, не скованные половой моралью. Вот элементы свадебного гулянья. Дружка вел стол и поднимал чашу за здоровье и достоинства каждого приглашенного. Потом из подруг невесты выбирали «картошку», а из друзей жениха — «поварешку». Далее «поварешке» к животу привязывали морковку и две луковицы, а «картошке» — бублик. Что происходило дальше — понятно… В России тоже были и «купальские ночи», и Ярилины обряды, напоминающие греческие вакханалии. В XVIII веке среди профессиональных русских нянечек существовало поверье, что можно увеличить размер члена мальчика, если периодически потягивать его за нос. Возможно, эта практика вернется, и мы будем потягивать друг друга не только за носы, если СМИ продолжат распространять всяческое мракобесие.

Известно, что именно Блаженный Августин (354–430) сформировал на тысячелетие христианское отношение к сексуальности, и в том числе половому члену. По его признанию: «В юности сердце мое горело насытиться адом». Обращение к Богу в более старшем возрасте кажется немного смешным: «Дай мне целомудрие и воздержание, только не сейчас». И уточняет: «Я боялся, как бы Ты сразу не исцелил меня от злой страсти, я предпочитал утолить ее, а не угасить» (Исповедь, VIII: 17). По убеждению Августина, наказанием Адаму за его грехопадение является «непослушание члена», проявляющееся спонтанными, не сопровождающимися сексуальным возбуждением, эрекциями. «В членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» (Послание к Римлянам, 7:23). Для Августина и причиной, и следствием первородного греха была похоть, проявляющаяся, в том числе, спонтанными эрекциями. Наказанием за грехи стало не то, что член «поднимается», а то, что он делает это по своей воле. До соблазнения, считал Августин, люди имели возможность контролировать свой пенис так же легко, как руки и ноги. Но после изгнания из Рая каждый человек несет на себе «печать греха». Это заставило его прикрыть свои срамные члены, так как бесстыдное движение их не повиновалось воле. Августин резко изменил отношение к половому члену: от объекта поклонения до дьявольщины. Сексуальность представлялась необузданным зверем, а церковь — его укротителем.