Результат оказался вполне ожидаемым. Едва воспитатель вышел из комнаты, первая группа почти в полном составе кинулась к заветной игрушке. А вот большая часть детей, получивших запрет в более мягкой форме, к ней так и не притронулась.

Психологи объясняют это так: благодаря верно выбранному тону, полученное извне требование трансформировалось для детей в сознательный выбор. «Всякий кнут должен уравновешиваться пряником – примерно так я представляю себе идеальную формулу самодисциплины», – изрек едва ли не самый загадочный современный писатель Макс Фрай. Что ж, соотношение «кнута» и «пряника» в воспитании подрастающего поколения всегда было предметом споров специалистов по семейной психологии. Как сделать ребенка соучастником выработки правил семейного «общежития»? Стоит ли применять тактику «завинчивания гаек»? Что делать, если дети бунтуют? Насколько строгим должен быть режим? И главное – есть ли у родителей право на безусловное послушание со стороны детей? Не нужно быть специалистом, чтобы понять: любой нормальный ребенок примет родительское поучение, если в семье царит любовь. Именно она добавляет к слову «дисциплина» ту самую вожделенную приставку «само», о которой мечтает каждый родитель.

Возьмем самый трудный вопрос (я так вижу, что у людей это считается самым трудным) – это вопрос о дисциплине. Строгость и ласка – это самый проклятый вопрос…

В большинстве случаев люди не умеют нормировать ласку и строгость, а это умение в воспитании совершенно необходимо. Очень часто наблюдается, что люди разбираются в этих вопросах, но думают: это правильно, строгости должна быть норма, ласке должна быть норма, но это нужно тогда, когда ребенку шесть-семь лет, а вот до шести лет можно без нормы. На самом деле главные основы воспитания закладываются до пяти лет, и то, что вы сделали до пяти лет, – это 90 % всего воспитательного процесса, а затем воспитание человека продолжается, обработка человека продолжается, но, в общем, вы начинаете вкушать ягодки, а цветы, за которыми вы ухаживали, были до пяти лет. И поэтому до пяти лет вопрос о мере строгости и ласки – самый важный вопрос. Даже в первый день жизни вашего ребенка вопрос о норме строгости и ласки, т. е. вопрос о дисциплине и вашей нежности, должен быть поставлен в порядок дня. Мы часто можем наблюдать, что ребенку то очень много позволяют плакать, и он кричит целый день, то совсем не позволяют плакать. Прямо хоть в Америку посылай за нормой строгости и ласки; может быть, американцы нормировали это дело. У нас люди не нормировали этого.

По многим вашим глазам я вижу, что у вас прекрасные дети. Но в пять, и в шесть, и в семь лет эта норма, эта золотая середина, какая-то гармония в распределении строгости и ласки должны быть всегда.

Мне на это возражали: вы говорите о мере строгости, а можно воспитать ребенка без всякой строгости. Если вы будете все делать разумно и ласково, так и жизнь проживете и никогда не будете строги с ребенком.

Я под строгостью не понимаю какой-нибудь гнев или какой-нибудь истерический крик. Вовсе нет. Строгость хороша только тогда, когда она не имеет никаких признаков истерики.

И в своей практике я научился быть строгим при очень ласковом тоне. Я мог сказать совершенно вежливо, ласково и спокойно слова, от которых бледнели люди – мои колонисты. Строгость не предполагает обязательно крик или визг. Это лишнее. А вот ваше спокойствие, ваша уверенность, ваше твердое решение, если вы его ласково выразите, оно производит еще большее впечатление. «Пошел вон» – это производит впечатление, а сказать «будьте добры уйти» – тоже производит впечатление, может быть, даже большее.

У меня … был заместителем Татаринов.

Я – человек более или менее строгий, могу крикнуть. А он, наоборот, мягкий, как воск. Повысить голос, крикнуть он не мог. Очень способный человек, прекрасный учитель, очень трудолюбивый, к тому же очень хотел стать хорошим воспитателем.

Что же вы думаете? Я уезжал куда-нибудь в командировку на полмесяца и оставлял его… вместо себя. Приезжаю, спрашиваю:

– Ну как дела?

– Добре.

Вечером собираются ребята и смеются:

– Чего смеетесь?

– Довольно смешно было.

– А что?

– А он все так же, как вы, делает. Вы говорите: черт вас побери. Он тоже говорит «черт вас побери», только тихоньким голосом.

– Ну а вы слушались?

– А как же, мы же видим, что он сердится.

Человек не мог повысить голос, но в этом нежном «черт вас побери» он выражал предел своего гнева.

Конечно, школьный коллектив трудно представить себе без хорошей дисциплины. Возьмем такой чисто технический вопрос, как общее собрание. Общее собрание нужно прежде всего хорошо организовать.

Что нужно, прежде всего? Прежде всего, нужна точность. Общее собрание назначается на 8 часов 30 минут. В 8 часов 29 минут (не 28 и не 30 минут, а точно в 29) дается сигнал, и ровно в 8 часов 30 минут общее собрание открывается.

Когда это делается один день, это очень трудно, когда это делается месяц – уже легче, а когда это делается годами – это очень легко. Получается традиция… Ни одной минуты мы не потеряли зря.

Регламент определяется просто: одна минута по песочным часам.

– Дай слово.

– Получай.

Перевернул песочные часы. Песок высыпался. Минутка кончилась. На общем собрании о деле нужно говорить одну минуту. Сначала было трудно, а потом привыкли, и получалось просто замечательно. Некоторые даже короче говорили.

Этот, казалось бы, небольшой вопрос имеет огромное значение. Во-первых, мы могли сказать на общем собрании обо всем. Во-вторых, каждый приучался говорить только то, что необходимо.

При таком жестком регламенте люди приучаются говорить очень коротко, не размазывать, не говорить лишних слов. Человек приучается к деловитости.

…

Это очень простой и как будто даже не педагогический вопрос – расположение во времени, но он является решающим. Надо выдерживать время, выдерживать точность.

…Если сделал не так, то почему? Почему неправильно сделал? Нужно предъявлять человеку большие требования. Это необходимое педагогическое принципиальное положение, без которого нельзя воспитывать человека. Если с человека не потребовать многого, от него и не получишь много.

Убеждение в том, что многое вырастает само из ничего при помощи каких-то химических влияний ваших педагогических взглядов, неправильно.

Многое может вырасти только тогда, когда вы не только про себя педагогически мечтаете, а когда вы по-настоящему требуете.

И наконец, последний момент – когда требование встречается детьми не с подавленным настроением, а даже торжественно, тогда, чем больше вы требуете, тем больше их радуете, потому что тем самым вы высказываете доверие их силам.