Хела кивнула, понимая, что нужно набраться терпения и подождать еще одну ночь, затем поклонилась королеве.

— В таком случае я покидаю вас, Ваше величество, чтобы вы могли подумать.

Выходя из покоев, она чуть не натолкнулась на знакомую фигуру. Этого человека она терпеть не могла, а поэтому ее раздражение нашло цель.

— Что вы здесь делаете? Никому не разрешается заходить в эту башню без моего разрешения!

— Меня пропустила стража. Я хочу выразить свои соболезнования принцессе, — ответил елейный голос.

Голос был высоким и казался женским, он вызывал у Хелы отвращение с первой минуты, когда она его услышала. Служанка посмотрела в холодные, почти черные, маленькие и всегда настороженные глаза.

— Она больше не принцесса, Гот. Она теперь — королева. И королева желает остаться одна и предаваться печали. Она отдала приказ, запрещающий к ней заходить кому-либо, кроме меня. Уходите и не возвращайтесь, пока вас не вызовут.

Лицо Гота ничего не выражало. Он кивнул один раз, но на самом деле ему хотелось обвить толстыми пальцами шею женщины и сжимать ее, пока она не задохнется. Как эта выскочка, какая-то служанка, смеет так неучтиво к нему обращаться? В конце концов, он ведь бывший советник Сильвен. Конечно, он убил королеву, но это — совсем другое дело. Теперь требовалось завоевать доверие ребенка. До недавнего времени он не знал о существовании дочери, и теперь ругал себя за то, что не выяснил такую важную деталь. Но, очевидно, королева Сильвен очень хорошо защищала дочь. Гот редко допускал ошибки, но в любом случае ему потребуется проявлять большую осторожность в будущем.

Бывший инквизитор отвернулся от служанки и ушел, чувствуя, что та не сводит с него глаз, пока он шел по коридору, спускался по ступеням и выходил из башни.

Гот продолжал удивлять сам себя. Ему опять удалось избежать смерти. Неужели отведенные ему жизни заканчивались? Он выжил после падения в воду. Он оставался под поверхностью быстрой реки, пока его не оттащило из поля зрения преследователей. Однако Гот ударился во время падения, и если бы не несколько капель аррака в пузырьке, спрятанном в кармане, то не выжил бы. Но аррак фактически вернул его к жизни, и он снова смог добраться до Кипреса, хотя и проявляя осторожность.

Он выяснил, что Гинта больше нет во дворце, и просто занял те же покои, в которых жил раньше. Гот притворялся шокированным, ужасался новости о смерти Сильвен. Никто не видел, как он покидал город, никто не видел его в Ниме. Гот предполагал, что Гинт с клуком уже отплыли в Таллинор. Это означало, что он временно находится в безопасности.

Следующие несколько дней Гот распространял слух, что в убийстве Сильвен виноват Торкин Гинт. Добившись этой цели, он подготовился к встрече с Сэйрел, желая выяснить побольше сведений о новой королеве Кипреса.

Гот рассчитывал на отказ королевы принимать посетителей, и поэтому хотел просто удивить ее. Но рядом с покоями маячила эта жаба-служанка. Он ненавидел ее. Хела не доверяла ему с первого появления у Сильвен и наверняка не доверяет и теперь. Может, ей просто нужно присоединиться к бывшей госпоже, где бы та сейчас ни находилась. Гот не позволит какой-то служанке мешать осуществлению его планов.

Покидая королевскую башню, Гот решил, что если Хела помешает ему еще хоть раз, то она умрет.

Орлак вышел на Королевскую площадь Кипреса, привлеченный звуками многих голосов. Люди поддерживали выступающего. Орлак не обращал внимания на то, что говорил человек. Это не имело никакого значения в свете того, что случится через несколько минут.

Спускались сумерки, приближался вечер, и огромная площадь красиво освещалась факелами. Лавки, ресторанчики и питейные заведения располагались повсюду. Везде был красиво выставлен товар. Несомненно, кипреанцы жили богато. О достатке народа могла говорить одна эта площадь, все здания которой были сделаны из белого отполированного камня. Он блестел и будто бы светился в отблесках факелов. Все выглядело очень мило и приятно.

Орлак посмотрел на дворец, который возвышался над городом, стоя на скале. Бледные башни с позолотой блестели на фоне чернильного неба, словно драгоценные камни.

«Мы должны дать им почувствовать, что находимся здесь», — заявил Доргрил.

Орлак согласился с этим предложением. Он прошел вдоль края толпы, а потом стал сквозь нее проталкиваться. Он был высоким мужчиной и выглядел впечатляюще. Это помогало расталкивать собравшихся, пока пришедший не оказался у ступеней недавно воздвигнутой трибуны. Выступающий повернулся, слегка удивленный тем, что его перебили. Он кивнул стражнику, чтобы тот разобрался с вновь прибывшим.

Коренастый мужчина отделился от группы других стражей и подошел к Орлаку. Говорил он вежливо:

— Пожалуйста, спуститесь с трибуны вниз.

«Убей его», — приказал Доргрил.

Орлак почувствовал, как бог внутри него сердится. Присутствие Доргрила совершенно не нравилось, но было понятно, что надо дожидаться своего часа. Пока они оба выступают на одной стороне и идут одной дорогой.

Орлак открылся для приема силы Доргрила, почувствовал, как в него вливаются Цвета, и выпустил маленькую молнию. Стражник выставил вперед руку, чтобы не позволить Орлаку пройти дальше, но внезапно его охватило пламя. На лице появился ужас, человек увидел, что горит, а потом рухнул вниз, извиваясь.

Выступавший заорал, толпа тоже закричала в удивлении, которое вскоре перешло в ужас. Как такое могло случиться?

«Разберись с выступающим», — отдал новый приказ Доргрил.

Орлак подчинился. Человек, которому удавалось удерживать внимание собравшейся толпы до того, как его неожиданно перебили, снова стал центром внимания, но на этот раз по другой причине. Он задрожал и стал дергаться, как марионетка, которую дергают за нитки. Потом стал бросаться то в одну, то в другую сторону, оставаясь на трибуне и крича в агонии.

Орлак не хотел, чтобы ему указывали, как поступать дальше. Это был его замысел, а не Доргрила, и он сам будет делать то, что захочет.

Он небрежно повернулся к пораженной толпе, которая смотрела на мертвого и все еще дымящегося стражника и вертящегося и размахивающего руками выступавшего, который уже ослабевал и был готов умереть. Орлак снова выпустил Цвета — и снова это была лишь малая часть его силы, этакий слабенький щупик.

Люди стали кричать. Из носов, глаз и ушей потекла кровь. В толпе воцарился хаос. Окровавленные, по большей части ослепленные жители пытались бежать во все стороны. Орлак спокойно повернулся к одной из сторон площади, которую выбрал заранее. Ему было жаль разрушать такие величественные здания, но он снова выпустил Цвета на свободу.

Дома быстро разрушились, когда Орлак при помощи магической силы слегка сдвинул их с места. Скрип и стон камня, подчиняющегося воле пришельца, звучал еще ужаснее, чем крики впавших в панику людей, перед которыми возникла новая угроза. Он же вспомнил разрушение Карембоша много столетий назад. Там все начиналось точно также.