для того чтобы из сказки в быль ходить — тоже девочкой оборачивается…

Александр слушал, приоткрыв рот. Он что, особенный? Мысль об этом привела его в восторг. Мальчик приосанился и выпрямил спину.

— Ты нос то пока особенно не задирай, — заметил дед перемену во внуке. — Падать больно будет.

А потом добавил фразу, от которой у Саши мурашки пробежали по спине. Уж больно непривычно было слышать.

— Матери не говори ничего, — произнес спокойным голосом дед, и снова углубился в компьютер.

Глава 6

На следующий день Сашка проспал. Всю ночь ворочался. Уснул и вскочил с утра далеко за десять часов. Ругаясь и на себя, и на деда (мог бы и позвонить!) — кое-как собрался. На ходу позавтракал. По инструкции, которую вчера разработали с отцом, Александр не закинул "котомку" на плечи, а положил в пакет. Улица встретила ярким солнцем и искрящимся снегом. А дед поприветствовал невнятным ворчанием. У Саши создалось впечатление, что тот и не уходил домой из типографии.

Так и сидел, и стучал по клавиатуре.

— Мы пойдем сегодня куда-нибудь? — спросил Саша.

— Конечно, — бодро ответил дед. — Собираюсь уже.

— Что-то не видно…

— Скоро, внучок, сказка сказывается, да не быстро дело делается…

— Мне чего, одному идти? — попытался манипулировать Саша.

— Да-да, иди…, - ласково просипел дед из кресла. А потом опомнился:

— Куда? Стоять! Не шевелясь! Времени сколько?

— Да уже двенадцать!

— Опаздун, — строго произнес Милослав Мстиславич, так и не оторвавшись от экрана. — Договаривались же на десять.

— Вообще-то не помню, — сказал Александр. — Чтобы мы вчера о времени договаривались.

— Ну да, — легко согласился дед. — Может быть. Ты прости старика, давненько я не брал в руки шашки…

— Ты хоть дома то был? — спросил Александр "маминым" голосом.

— Конечно, — бодро ответил дед. — А вот и шашка.

И он вытащил из-под стола самую настоящую саблю в ножнах.

— Ух! — не удержался внук. — Откуда?

— От верблюда, дорогой мой. От него самого…

Они вышли из типографии, и пошли по заснеженному солнечному городу. Дед сказал, что надо идти в сторону Чернореченского парка — огромного острова деревьев почти посередине города.

— Переметная сума должна быть у одного из путников за плечами, — говорил Милослав Мстиславович. — Это нам Маша такие инструкции выдала. Нужно либо говорить друг с другом, либо держаться за руки. Переход произойдет, как только мы минуем текучую воду.

— Откуда здесь текучая вода? — спросил Сашка, озираясь по сторонам.

— Чернореченский парк стоит на месте Черной речки, только ее углубили и уложили в трубы. Но там, глубоко, вода так и течет, — объяснял дед. — Вы с отцом в прошлый раз так и шли, разговаривая, да видимо перешли районный трубопровод. Там есть труба под землей, метр двадцать в диаметре. Считай, даже не ручей, а полноценная река…

Солнце ярко сверкало, легко проникая сквозь голые ветви деревьев. В какой-то момент Сашка подумал, что деревья то больно странные. А потом посмотрел на деда, и от неожиданности остановился. Потом побежал, догнал, обогнал — и снова встал от изумления.

Светлое пальто Милослава Мстиславовича превратилось в плащ. Длинный плащ неведомого бренда. Из шкуры короткошерстного волка — как на первый взгляд. На ногах у деда были начищенные до блеска красные сапоги-ботфорты. Выглаженные брюки от костюма превратились в галифе. Широченный кожаный пояс. И кольчуга! Полноценная кольчуга под плащом! И не просто кольчуга — а настоящая волшебная вещь! Звенья доспеха переливались зловещим фиолетовым огнем. И обруч на голове, литой, с золотой бляхой поверх лба, как от солдатского ремня, с серебряной звездой…

— Дед, ты чего? — пролепетал Александр.

Тот остановился, осмотрел себя как мог. Снял с головы обруч, повертел и хмыкнул. По всей видимости — остался доволен.

— А ну, посмотрим, что получилось, — весело сказал дед, и освободил саблю из полиэтилена, в который она была завернута. Только сейчас это был не полиэтилен, а настоящий хлопковый саван!

Сабля, покинув ножны, показалась на свету. По ее лезвию пробежал солнечный блик. А потом темно-багровый — как от огня. И еще — сине-голубой — словно электрическая молния проскользнула.

— Говоришь, Алеша Попович сейчас может вещи определять? — подмигнул дед внуку. — Ладно, посмотрим, что мы сами можем. Ну-ка, Сашенька, глянь что получилось…

Александр «глянул». И обомлел. Точнее даже — впал в ступор. Так, что язык к гортани приморозился.

Сабля «Вострая». Класс: уникальный, читерский. Вещь Созидателя. Параметры зависят от воли владельца.

— Дед, ты чего? — слабо сказал Саша. — Совсем? Ты чего наделал, старый…

Какого-то нормального слова у Александра не нашлось. Поэтому пришлось ограничиться просто прилагательным «старый».

— Деда, а ты в курсе, что вот за такие фокусы обычно в жизни бывает? — уже тверже продолжил Александр. Огляделся по сторонам, и судорожно вздохнул. Такое впечатление, что воздух кончился.

В полукилометре от них уже образовался снежный буран. Который поднимал всадник на белоснежном коне. Позади всадника были видны еще несколько теней. Помельче, но тоже ясно — крайне опасные твари.

— Ну, всё, — упавшим голосом сказал мальчик. — Вот и местный админ спешит. Сейчас будет нам бан, пожизненный. Доигрались…

— Не дрейфь, негодный мальчишка, — дед откровенно веселился. — Сейчас мы еще посмотрим, кто тут пожизненные «баны» раздает, и прижизненные «разбаны» осуществляет. Не родился еще парильщик, который Милослава Мстиславовича может банным веником напугать…

Эх, пропадать так с музыкой!

— …по щучьему веленью, по моему хотенью, пусть у меня в руках окажется автомат Калашникова и три магазина с зачарованными пулями! — протараторил Александр.

Дед с изумлением оглянулся на внука.

Автомата в руках не оказалось.

— По щучьему веленью, по моему хотенью, хочу меч богатырский и щит такой же, — снова сказал Сашка. Вот теперь все получилось.

Только с одной загвоздкой. Одновременно держать в руках щит и меч — не получалось. Щит был из толстых досок, ростом с мальчика, овальный, неудобный, и крайне тяжелый. И меч ему под стать. Каждый из предметов весил килограммов под десять, не меньше…

В итоге Сашка отбросил щит, и с трудом, двумя руками — поднял меч, который сразу упал ему на плечо. Как теперь сражаться — решительно непонятно…

Меж тем уже было видно, что это не всадник, а всадница. Высокая красивая женщина на белоснежном коне с золотой гривой. Приблизившись, она осадила фыркающего коня, и с удивлением приподняла одну бровь. Такие брови — густые, гладкие — наверняка назывались «соболиными». Гибким движением она сошла с седла. Именно сошла, а не спрыгнула или слезла. Каждое ее движение было исполнено удивительной грации. Сашка даже залюбовался красавицей. И что-то в ней было… знакомое.

— Приветствую, Марья Моревна, Царь-девица, Усоньша-богатырша