Я не хотел так говорить. Оно само вырвалось:

– Моана, вы – при всем вашем уме! – даже представить себе не можете, как мне вас не хватает.

На сей раз в улыбке была обычная человеческая теплота.

– Вы и сейчас ошибаетесь. Могу.

Еще одна сцена, которую я видеть никак не мог

Академик Судур-иг был не из тех, кого можно долго мариновать в приемной. Первый академик и не собирался этого делать.

– Доброго вам утра, Первый.

– И вам. Вас давно не было видно.

– Не хотел вам надоедать без веских причин.

Это был ясный намек на то, что именно сейчас таковая причина сыскалась.

– Я вас слушаю.

Не было сказано «внимательно слушаю».

– В последнее время я пристально слежу за действиями некоего Профес-ора…

Рассказ был терпеливо выслушан. По его окончании Первый академик сделал брови домиком, а в тоне его голоса появились сожалеющие нотки:

– Мой промах, Старейший. Совершенно упустил из виду, что, отдав приказ собирать информацию об этом человеке, я должен был поставить вас в известность о результатах расследования…

Ирония ответа была самым тщательным образом замаскирована: ровно настолько, чтобы ее заметил лишь очень опытный и проницательный визави.

– …но это легко исправить.

Первый протянул руку за спину к полкам и достал, не глядя, увесистую папку. Старейший с чистой совестью мог бы ее не брать. И без этого было ясно, что все его опасения и подозрения уже взвешены Первым и сочтены недостойными внимания – в противном случае почтеннейший Судур узнал бы о папке много раньше. Но отказаться от материала было, конечно, совершенно немыслимо. Вдобавок Первый академик не посчитал за труд добить собеседника, вообразившего о себе слишком много, – разумеется, самым деликатным и вежливым способом.

– Здесь собраны данные об этом человеке, а также аналитические обзоры. И я попросил бы вас, Старейший…

Тут в голосе Первого появились прямо-таки заискивающие нотки.

– …немедленно сообщить мне в случае, если эти материалы подтвердят ваши подозрения. Также попросил бы вас не копировать.

Последняя фраза не ставила под сомнение честность Судура. Но конфиденциальная информация вполне могла уйти через его подчиненных.

– Будьте уверены, почтеннейший, все будет сделано в соответствии с вашими пожеланиями.

Худое, длинное лицо Первого академика сделалось почти круглым от приятнейшей улыбки.

– Но у меня будет к вам еще одна просьба, Старейший.

– Все мои способности к вашим услугам, Первый.

– Если вы обнаружите некую информацию, не вошедшую в эту папку, не откажите в любезности предоставить ее в мое распоряжение. Но!

Теперь выражение лица хозяина кабинета не посчитал бы приветливым и самый закоренелый оптимист.

– Вы меня очень обяжете, если будете собирать и регистрировать факты, но никак не домыслы и не подозрения.

К такого рода просьбам от Первого стоило прислушаться. Под этим утверждением подписался бы любой член гильдии магов. Судур не был исключением.

– Именно так я и поступлю, почтеннейший, уверяю вас.

– Не смею вас более задерживать. Всего пресветлого.

– И вам.

В течение долгого времени я полагал мою Иринку существом женского пола. Но события перед свадьбой заставили меня усомниться в этом, ибо в части нового платья она уперлась, как баран, не как овца. Главным аргументом было: «Не хочу тратить деньги!» Вторым и тоже главным: «Мои платья и так хороши». Бережливость, накрепко засевшая в спинном мозгу.

Простой нажим и уговоры дали нулевой результат. Пришлось объезжать препятствия на козе:

– Ты же полноценный член команды. Травница. Между прочим, твоя присыпка спасла руку рядовому Субару.

Это подействовало. Иришка открыла до отказа глаза, а заодно и рот:

– Ка-а-ак???

Я был убедителен, словно политик перед выборами:

– Он поранил руку, когда мы копали кристаллы – вот от сих до сих…

Это было правдой.

– …но я сообразил промыть рану твоей замечательной настойкой и воспользоваться присыпкой – той самой, что ты пробовала на мне. Через два с половиной дня все зажило.

Моя милая не желала сдаваться без хорошего арьергардного боя:

– Но при чем тут платье?

– При том, что ты на него честно заработала: своим трудом на команду. Субар с Малахом подтвердят.

Противник заколебался, и тут подоспел стратегический резерв в лице Моаны:

– Я берусь с тобой поехать и подобрать такое, чтобы тебе было по средствам.

Изящество этого хода подкосило Иришкину уверенность, мне же осталось лишь малость подпихнуть:

– А я берусь за самое трудное: не мешать вам.

Женщины прыснули. Ира сдалась. Но, уступая назойливому жужжанию моей паранойи, Моана сводила подругу к портнихе, услугами которой сама не пользовалась, и при этом не щеголяла красной лентой.

Оставшееся время до свадьбы, разумеется, не было потрачено на отдых: понадобилось частично восстановить русский язык у Наты, ей же я задолжал много сказок. Правда, часть долга я выплатил уже слышанными. И далеко не все расчеты и чертежи были готовы.

Отдать справедливость Моане: на свадьбу она нарядилась неброско (лента также отсутствовала), а Сафар представлял ее: «Та самая маг жизни, что лечила мои ноги». Реноме жениха взлетело до небес: все гости примерно знали, во сколько могут обойтись такие услуги. Ира блистала платьем, а я играл скромную роль наставника жениха. Пришлось слегка напрячься, чтобы не выпирать из этой роли.

Свадьба отгремела. А через два дня в поместье появился Сарат с компанией (не было лишь капитана Дофета). Лаконичность нашей беседы уязвила бы любого спартанца:

– Ты привез информацию, которую полагаешь совершенно неотложной?

– Нет.

– Отправляйся в город. Тебя там с нетерпением ожидают. А через пару дней – назад. Идет?

Видимо, у начальника экспедиции (а Сарат таким и был) нашлись некие личные причины не возражать.

Я, в свою очередь, сначала попросил радиста связаться с «Альбатросом» и передать мою просьбу капитану прибыть в поместье «для обсуждения некоторых вопросов, связанных с плаванием». Потом я собрал всех остальных членов моей команды, побывавших за Великим океаном. Здесь уже понадобились дипломатические подходы:

– Ребята, не сомневаюсь, что у вас имеются прекрасные результаты…

Последовала перестрелка взглядами.