рассказывала о своих планах с большим энтузиазмом и готовностью действовать. Я чувствовала радость от предстоящих перемен и жажду новых приключений. Только маля была печальной и молчала. Единственное, что она сказала, что нам будет очень сложно, если мы уедем именно сейчас, этой зимой.

Наконец, долгожданный для меня день настал. Документы из школы давно забрали, все вещи были собраны в дорожные сумки. Утром в четыре часа мы должны были сесть в автобус, чтобы доехать до Кишинёва, а оттуда на поезде в Москву. Маля поехала до Кишинёва вместе с нами, чтобы проводить. Когда мы сели в поезд и махали ей из окна, она быстрыми шагами шла за нами, через силу улыбаясь, но на её щеках я заметила слезинки… Это был первый раз, когда я видела слёзы мали.

Она не ошиблась, и в том году нам действительно пришлось очень непросто. Мама устроила меня и в обычную школу, и в музыкальную, чтобы пробелов не было нигде. Сама она работала в разных местах и металась по всей Москве, чтобы накопить деньги на оплату съёмной квартиры, в которой мы жили всемером, вместе с другими «приехавшими заработать».

Большой город казался мне страшным, поглощающим всё и всех. Моя школа была неблизко, и мне приходилось самой ездить на метро. На меня постоянно находили панические атаки. Мне казалось, что я, мама или кто-то другой не смогут доехать до дома, упадут в метро на пути и представлялись всяческие другие кошмары. Я ужасно тосковала по Родине, по солнцу, по ясному небу и по деревьям со спелыми фруктами…По своей школе и друзьям. И конечно же, по мале и жизни вместе с ней.

Первая попытка в Москве не удалась, и мы решили вернуться домой к началу лета. Задолго до возвращения я начала считать дни и вычёркивать их в календаре. Обратной дорогой мы должны были сесть на поезд Москва — Одесса, а из Одессы до Чадыр-Лунги доехать на автобусе. Путешествие обратно было для меня ещё более волнительным и радостным. Помню этот момент, когда в душном автобусе, уставшие от долгой дороги мы приближались к родному городу. На лобовом стекле автобуса висела огромная вывеска «Чадыр-Лунга», мой самый желанный пункт назначения. Я не могла наглядеться на заветные буквы: Ч, А, Д и остальные. Какие красивые буквы! Меня распирало от чувства скорой встречи с Родиной и родными людьми.

И вот мы дома, дома! Помню этот день как сейчас. Солнце светит, на деревьях висит спелая шелковица, я бегу вприпрыжку по знакомым улочкам и кажется, что нет на свете большего счастья. Оно выливается на меня со всех сторон, в груди нет места для него и кажется, что можно умереть от этих чувств. Счастье быть снова дома. Не только на Родине, но и в душе. Я снова вернулась сама к себе.

Юношество

Мой переходный возраст я провела с малей. Это был период с одиннадцати до четырнадцати лет. Мама снова уехала работать в Москву и спустя три года уже окончательно решила, что хочет остаться там навсегда и забрать меня.

Спустя много лет, уже в браке, муж сказал мне:

— Не представляю, как люди могут решиться на эмиграцию.

Признаться честно, я тоже не до конца это представляю. Как так просто принять решение, оторваться от корней и полностью изменить свою жизнь.

Пьянки деда и постоянная нехватка денег сыграли не последнюю роль. Мама хотела достать для меня путёвку в счастливое будущее, дать мне достойное образование и помочь реализовать свой потенциал. Я любила точные науки, и уже с двенадцати лет определённо знала, что хочу учиться в Бауманке. Тогда это была для меня ещё одна фантастическая мечта, но мама никогда во мне не сомневалась. Она была лёгкой на подъём и быстро принимала решения. Иногда это играло не в нашу пользу, но мама осознавала, что мы достойны большего. И в основном это её качество научило меня решительности. Вижу цель — не вижу препятствий.

В период с 2007 по 2009 г. мама искала работу в Москве уже на постоянной основе. Она возвращалась на Родину к нам с малей два раза в год, оставалась на неделю и снова уезжала. Мне очень тяжело давались эти разлуки. Мы редко разговаривали по телефону, потому что это стоило больших денег, а компьютера или смартфона тогда почти ни у кого не было. Мы писали друг другу письма, но и они доходили очень долго. Это был непростой период. Когда дед пьянствовал, я молила судьбу о том, чтобы приехала мама или забрала меня к себе. От меня как будто оторвали часть моей души, и чувство одиночества не покидало меня.

Но, как бы ни было тяжело, ко всему привыкаешь. Со временем любовь и забота мали восполнили мне нехватку маминой любви и нежности. Маля стала для меня и мамой, и бабушкой, моим самым близким другом и надёжной опорой. Я стала ловить себя на мысли, что «я привыкла». Я по-прежнему очень скучала по маме, но уже не страдала от вынужденной разлуки с ней.

Пока мама работала в Москве, маля ухаживала за мной со всей душой и ответственностью. Моя одежда всегда была чистая и выглаженная, дома была вкусная еда и по возможности сладости. Когда я болела, маля добросовестно меня лечила. Как-то раз я выздоровела, но долго оставался сухой кашель. Тогда маля настояла, чтобы мы поехали в больницу и сделали рентген. Оказалось, что у меня острый бронхит и мне назначили процедуры электрофореза. Через десять дней я снова была здоровой.

Маля была внимательна ко всему, что было для меня важно и дорого. Как и все дети, я очень любила Новый год и с нетерпением ждала это зимнее волшебство. Мне очень хотелось весело его отпраздновать и маля разрешила мне пригласить к нам моих подруг. Я позвала Марину, Люду, с которыми мы вместе учились в школе, и Настю — с ней мы вместе учились в музыкалке. Девочки, если вы читаете мою книгу, я вас обнимаю!

Это был самый весёлый Новый год в моей жизни! Все принесли что-то вкусненькое к столу, и мы устроились в комнате, где был диван-уголок и телевизор. Туда мы занесли маленький столик, который накрыли новогодними блюдами, там же включили телевизор и музыку, а потом пели и танцевали. А когда устали, там же потом и легли спать, прямо на полу. Все вместе, вчетвером, обнявшись. На утро я нашла под ёлочкой подарок