Возможно, она отнеслась к такому событию с полным безразличием. Возможно, будет обращаться с ним как с лакеем, который обязан прислуживать ей и относиться к ней подобострастно. Его разозлило, что к его сопровождению она, по-видимому, именно так и отнесется.

Но еще больше его разозлило, что для него самого надвигающиеся события были отнюдь не безразличны.

Ох, пропади все пропадом!

Да, теперь он наверняка явится на ее прием, с некоторым удовлетворением думала Жуана. Хотя после того, как ушел штабной офицер от лорда Веллингтона, она почувствовала раздражение. Она хотела бы сама уговорить капитана Блейка сопровождать ее в Висо. Вот бы она повеселилась, наблюдая его реакцию!

Но Артур никогда не полагался на волю случая или на женские уловки. Он просто направил приказ капитану Блейку.

Ладно, подумала Жуана, по крайней мере теперь можно с уверенностью сказать, что он придет. По правде говоря, она преследовала свою цель, знакомясь с ним и приглашая его на прием, да и сам прием был задуман ради него и возможности провести несколько дней в его компании по дороге в Висо. Не все ли равно, каким образом удалось его убедить, важно, что его поведение будет соответствовать ее планам, не так ли?

Он все-таки не один из ее поклонников. Все, что угодно, только не это. С таким мужчиной, каким она увидела его — высоким, в потрепанном мундире, несколько неуклюжим, с лицом, обезображенным боевыми шрамами, с открытым взглядом голубых глаз, в котором сквозила враждебность, с коротко остриженными белокурыми волосами, — опасно затевать свои обычные игры. С таким шутки плохи.

И все же именно его несходство с обычным типом ее поклонников, его полное несходство с ее покойным мужем служили для нее как бы вызовом. Она пожала плечами и поднялась с кресла. Нет, о таких вещах лучше не думать. И все-таки скорее бы наступил вечер, подумала Жуана, окидывая себя критическим взглядом в зеркале. Она была не в восторге от маркизы дас Минас, считая ее неинтересной и довольно скучной. Как и ее наряды — все белое, всегда только белое. Она и сама не могла бы толком объяснить, почему она после годичного траура решила одеть маркизу в монотонное белое. Возможно, по контрасту с черным? Возможно, для того, чтобы придать образу маркизы хрупкость и беспомощность?

Как бы то ни было, но в образе маркизы она всегда носила белое. Как все же хорошо, что ей приходилось бывать не только маркизой дас Минас.

Но возможно, скучное течение ее жизни зависело не только от нее. Может быть, в нем в большей степени были повинны все боготворившие ее мужчины? Разве обожание горячит кровь? Какое можно находить удовольствие в комплиментах, если они осыпают тебя постоянно ими в изобилии? Разве можно гордиться тем, что тебе всегда воздают почести?

Иногда ей хотелось большего. Она задумалась, глядя в зеркало невидящим взглядом. Чего ей не хватало? Любви? Но любовь — удел молодых, которые еще ничего не знают о жизни. Любовь — для воспоминаний и горько-сладкой ностальгии. Любовь нельзя взять с собой во взрослую жизнь, да и юные любовники частенько не доживают до зрелости. Поэтому придется обходиться ей тем, что есть, — почитанием, от которого она частенько уставала.

Она виновато взглянула на свое отражение. Наверное, тысячи женщин были бы безмерно счастливы, если бы на их долю перепала хотя бы небольшая часть того обожания, которое так утомляло маркизу. А она иногда мечтала о мужчине, который не обращался бы с ней как с хрупкой куклой, как с ангелом, сошедшим с небес.

Быть может, капитан Блейк окажется таким мужчиной, с надеждой думала она. Возможно, он не поддастся ее чарам. Возможно, он отнесется к ней с неприязнью или даже презрением. И проявит к ней полное безразличие, несмотря на тот взгляд, который она заметила в его глазах на балу у графа.

Может быть, в течение нескольких дней, а то и недель пути, пока она скрывается под маской маркизы дас Минас, у нее будет возможность испытать свои силы?

Жуана отвернулась от зеркала и, приободрившись, спустилась по лестнице к уже собравшимся гостям.

Он пришел поздно. Внешне веселая, как всегда в компании, она смеялась, болтала, пила и ела с гостями. Веселый шум голосов убеждал ее в том, что прием удался на славу и что о нем еще долго будут говорить. Однако внутри у нее все кипело. Как он посмел опоздать?

Может быть, он решил вообще не приходить, а появиться завтра утром, уверенный в том, что она будет стоять у ворот в окружении багажа и покорно ждать прибытия своего сопровождающего?

Да как он смеет! Она негодовала. Но внешне никто не заметил бы бушующего внутри возмущения, и она, похлопав белым веером по плечу артиллерийского капитана, взглянула на него с улыбкой, приказав воздержаться от дерзких замечаний. Капитан вспыхнул и был весьма польщен ее словами. Как легко доставить мужчине радость!

И тут она увидела его. Он стоял в дверях — высокий, несколько смущенный и с таким мрачным видом, словно присутствовал на собственных похоронах. Даже с другого конца комнаты она разглядела его видавший виды мундир, коротко подстриженные волосы, орлиный нос и шрам через всю щеку и переносицу. Удивительно, почему она так много думала о нем за последние два дня? Красивым его не назовешь. Возможно, до того как война оставила на нем свои пометы, он и был красив, но не теперь… хотя вполне возможно, что и до войны он был не слишком привлекательным мужчиной.

Маркиза отвернулась, чтобы не встретиться с ним взглядом, и сообщила несколько удивленному и безумно обрадованному артиллерийскому капитану, что он может проводить ее к столу и наполнить ее тарелку. Она улыбнулась ему и положила на его локоть ручку в белой перчатке. Пусть капитан Блейк сам подойдет к ней, подумала она. Она за ним бегать не будет. Когда же прошел час, а он все еще стоял неподалеку от двери, лишь перекинувшись несколькими словами с собратьями-офицерами, Жуана была вынуждена найти какой-то предлог, пройти мимо него под руку с полковником лордом Уайменом и показать поднятием бровей, что заметила его.

— А-а, капитан Блейк, — сказала она, заставив полковника остановиться. — Вы пришли. Я очень рада.

Он коротко поклонился, и она подумала, знает ли он хоть что-нибудь о любезном обхождении? "Наверное, не знает. Он поднялся до офицерского чина из рядовых. Возможно, в Англии он был сыном лавочника, или бродягой, или даже преступником, или вырос в трущобах большого города, завербовавшись в солдаты только лишь для того, чтобы выжить. Хотя жизнь рядового едва ли гарантировала безопасность существования. Но в любом случае он не был джентльменом.

Она мысленно усмехнулась, видя его смущение, и у нее возникло желание смутить его еще больше. Ей вдруг захотелось, чтобы были танцы. И она могла бы вытащить его на танцевальную площадку, чтобы он обнаружил перед всеми свою неуклюжесть и неумение танцевать. И в то же время она сама не могла понять, откуда у нее такие коварные мысли. Что такого сделал он, чтобы она вдруг ощутила потребность так унизить его?