Надпись на плите была сделана греческими буквами, но слова были не греческие. В.Ф. Миллер решил, что слова осетинские. Датировали плиту X–XI вв.; таким образом, это был первый памятник письменности на осетинском языке. А Миллер был как раз специалистом по таковому и вообще крупнейшим осетиноведом того времени.

Вот что мне интересно: почему, получив в свои руки, почти случайно, первый памятник письменности на осетинском языке, относимый к раннему Средневековью, Всеволод Федорович не кинулся сломя голову из Москвы в Кубанскую область, взяв за шкирку Струкова с Куликовским, чтобы они показали ему и лес, и плиту, чтобы собственными глазами увидеть и прочитать, и всю местность прочесать – может, еще и другие памятники есть?! Почему в дальнейшем он основывался лишь на рисунках, «копиях»? Может, Всеволод Федорович был такой кабинетный ученый? Так нет, пять раз ездил в Осетию, собирал материал! Почему бы не съездить в шестой, когда такая сенсация открылась? Загадка.

Но это ладно. Анекдот, собственно, в том, что «Зеленчукская надпись» была прочитана национально настроенными лингвистами на трех языках, принадлежащих к разным языковым группам: всякий раз по-разному и всякий раз успешно. Вслед за Миллером ее «традиционно» читают на «алано-осетинском»; карачаевцы и балкарцы настаивают на тюркском прочтении; и, конечно, есть вариант прочтения на чечено-ингушском языке. Так, на одном сомнительном артефакте гроздьями нависли десятки теорий по поводу того, кто были аланы и на каком языке они разговаривали.

А между тем остаются невыясненными несколько пунктов:

1. Была ли плита?

2. Если была, то почему одна? Где остальные памятники того же рода?

3. Если была и всего одна, то рассказывает ли она что-нибудь о народе, языке народа, жившего в то время на том месте, или этот единичный, нехарактерный артефакт скорее исключение, чем правило?

4. Если была, то чем доказывается датировка X–XI вв.? Только тем, что так было удобно Миллеру для обоснования своей теории? На самом деле плита, если она была, могла относиться к любому другому периоду, как к более раннему, так и к более позднему.

В общем, выходит, что на основании единственного курьеза, каковым является вся история с «Зеленчукской надписью», мы не должны делать никаких выводов, ни положительных, ни отрицательных, относительно государства Алания и народа алан, а также каким боком к ним стояли, например, чеченцы.

Чеченцы, похоже, настроены очень решительно относительно Аланского царства. Не удалось в X в., так в XXI столетии они точно собираются «завоевать» его задним числом, доказав, что главенствующими племенами в Алании были вайнахи и что, собственно, сами аланы были чеченцами.

Такой подвох со стороны соседей предвидели осетины, поэтому они заранее поспешили закрепить свои права на название «Алания», зарегистрировать, так сказать, «торговую марку». И пошли беспрецедентно далеко – они изменили ради этого конституцию. Теперь их республика называется «Северная Осетия-Алания». Через дефис. Чтобы ни у кого не оставалось никаких сомнений в том, что Северная Осетия – это и есть Алания, через дефис. Но и этого показалось мало! И они назвали «Аланией» свой главный футбольный клуб. Ну, все. Теперь точно – все.

Нет, не все!

Коварный удар нанесла древней Алании современная Республика Ингушетия, захватив столицу Алании (через много веков после того, как последний камень стольного града алан превратился в пыль). Столицей Алании, как известно, был город Маас (Магас). Где находился Маас – нам не известно. Что значило это слово – тоже непонятно. Но вайнахские историки для начала перевели имя столицы как «город солнца». Я немного говорю по-чеченски, но в упор не вижу оснований для такого перевода. Солнце – «малх». Город – «гала». «Город солнца» по-чеченски – «малх-гала», больше похож звучанием на скандинавскую «валгаллу», чем на Магас.

Затем вайнахские историки разместили Магас где-то на чеченской равнине (а вот это, скорее всего, правда). И, чтобы имени не пропадать, Республика Ингушетия назвала так свою столицу. Свою новую столицу. Для этого ее еще сначала построили, забросив старую и исторически неинтересную Назрань. Построили новый город – Магас – на новом месте. И перенесли в него свою столицу. Вот так, выкусите, осетины – аланы!

Чеченские историки уверены, что развалины Магаса находятся у них, в окрестностях Грозного (а я согласен). Но братьям-ингушам, конечно, уступили – не жалко!

Удивительно, как ревностно народы Северного Кавказа (те же чеченцы) относятся к наследству Алании! При этом стеснительно отказываются от своего «хазарского наследства», на обладание которым они, очевидно, имеют гораздо больше прав! Видимо, смущает иудейский элемент в хазарской истории. Полноте! С кем не бывает?

Разве мы антисемиты? Конечно, нет.

Есть прекрасная работа чеченского археолога и историка Руслана Арсанукаева «Вайнахи и аланы». Работа серьезная, написана на основе диссертации еще в советское время (когда халява не проходила). И Арсанукаев – очень серьезный ученый, настоящий исследователь, не какой-то там «любитель» или участник одного из интернет-форумов по так называемой folk-history. В целом его работа верна, обоснована, содержит чрезвычайно много полезной информации.

Но исходная парадигма, в свете которой ученый толкует все сведения археологии, лингвистики, источниковедения и прочие, кажется мне несколько натянутой, даже забавной, в свете того, о чем я говорил выше. Если упростить, то Арсанукаев (как и многие другие чеченские историки и псевдоисторики, обладающие гораздо меньшей квалификацией) задается вопросом: если Алания на востоке непосредственно граничила с аварским государством Серир, то где же место для многочисленных племен предков вайнахов? И сам отвечает на него так: поскольку другого места нет, то вайнахи – это и есть аланы.

Но такое доказательство от противного, или, скорее, от предположения, что «где-то же мы должны были жить!», не основательно. Все могло быть немного иначе, и я попытаюсь далее показать как.

Только что я отчетливо осознал еще один смысл определения, вынесенного в подзаголовок этой книги: «Очерки политической истории Чечни». Это именно политическая история – не только потому, что она сконцентрирована вокруг истории политических институтов, а еще и потому, что многие, казалось бы, сугубо «научные», «теоретические» и прочие якобы оторванные от жизни гипотезы приобретают яркое политическое звучание. Вернее, я не оставляю без внимания политические смыслы, я вскрываю политическую подоплеку тех или иных «научных» предположений. И очередное «научное открытие» оказывается искусно (или не очень) сконструированным мифом, сконструированным в политических целях. Это политическая история, детка. Помни об этом. С Богом, поехали дальше.

Алания со времени своего возникновения находилась в сложных отношениях с Хазарским каганатом: то дружила, то ссорилась, то вместе с Хазарией воевала с общим врагом, а то выступала против Хазарии, объединившись с противниками каганата. Поскольку Алания была тесно связана с Византией, то в основном проводила политику империи, но иногда действовала и в своих партикулярных интересах. Пока Хазария была почти что христианской, у христианской Алании было много общего с ней. После иудаизации Хазарии стало больше различий между каганатом и царством аланов.