– А где вы ночуете? – спросила Сима и прикусила язык. Она вовсе не собиралась задавать этот щекотливый и в общем-то бестактный вопрос. Как-то само собой получилось.

К счастью, ее гость не обиделся.

– Когда как, – сказал он. – Иногда на вокзале. Иногда на чердаках, а если повезет – в ночлежке. В ночлежке, конечно, лучше всего. Там можно поесть и помыться. Знаете, хуже всего, когда нет возможности вымыться. Даже с голодом мириться легче. – Он застенчиво улыбнулся. – Извините, что посвящаю вас в такие интимные подробности.

– Не нужно извиняться. – Симе самой было неловко. – А знаете, что? Давайте я сейчас быстренько организую нам ужин, а вы тем временем примете душ.

– Спасибо. Только мне не хочется вас напрягать.

– Перестаньте, – она отмахнулась, – все равно ужин будет готов не сразу. Что вам без толку сидеть?

Сима направилась на кухню.

– Полотенце – на вешалке. Все остальное, как и прежде, на полке, – крикнула она уже оттуда.

Илья закрыл дверь в ванную и подмигнул своему отражению. Похоже, он выбрал правильную тактику. Почти всем женщинам не чуждо чувство жалости, а у этой Желтоглазой оно, по всей вероятности, в крови. И цветочки – это верный ход. Бедная девочка, она смотрела на несчастную ветку жасмина так, словно это не простая ветка, а как минимум очень редкий сорт орхидеи. Ей что, никогда не дарили цветов? Это вряд ли. Такой хорошенькой барышне наверняка многие оказывали знаки внимания.

Илья включил воду и осмотрелся.

Вместо розовой мочалки на бортике ванны лежала зеленая. Значит, розовую она все-таки выбросила. Ничего удивительного. Он бы и сам так поступил. Но, несмотря на эту вполне здравую мысль, Илья почувствовал легкую обиду.

Он потянулся за флаконом «Шампуня травяного для всех типов волос». Может, ничего страшного не случится, если он вымоет голову эти чудом отечественной химической промышленности. Вон у Симы какая копна волос! Илье вдруг захотелось почувствовать, какие они на ощупь, намотать на палец упругую прядь.

Странные мысли. Никогда раньше ему не хотелось ничего подобного.

Доставая с полки шампунь, он обратил внимание, что духи, так впечатлившие его в прошлый раз, исчезли. Может, она переставила их в другое место?

К моменту, когда Илья вышел из ванной, Сима успела накрыть на стол и переодеться в домашнюю одежду – яркую зеленую майку и давешние порванные джинсы. Дыру на колене она старательно прикрыла заплаткой в виде сердечка – на улицу, конечно, не выйдешь, а для дома вполне сгодится.

– С легким паром. – Она оторвалась от плиты и улыбнулась гостю. – Прошу к столу.

Слава Богу, на сей раз он не разгуливал по ее дому с голым пузом. Пресс «кубиками» был целомудренно прикрыт футболкой.

Ужин прошел в «непринужденной и дружеской атмосфере». Неожиданно выяснилось, что Илья очень приятный собеседник. Несколько раз Сима ловила себя на мысли, что у ее странного гостя грамотная, почти литературная речь. Кем же он был до того, как стал бомжем?

– Илья, можно задать вам бестактный вопрос? – Любопытство, в конце концов, взяло верх над хорошими манерами.

– Пожалуйста. Сколько угодно.

Симе показалось, что, несмотря на легкомысленный тон, ее гость внутренне напрягся. Не стоило лезть с глупыми вопросами, но сказала «а», говори «б»…

– Кто вы, Илья?

– В смысле?

– Ну, вы не похожи на обычного… бездомного.

– Да? – иронично усмехнулся он.

– Я хочу сказать, что вы разговариваете как интеллигентный, образованный человек.

– А что, интеллигентный человек не может стать бомжем?

– Я не знаю… Извините меня, ради Бога, – она окончательно смутилась.

– Ничего страшного. Я постараюсь ответить на ваш вопрос. – Илья вдруг стал совершенно серьезным. – Я не знаю, кто я такой.

Сима растерянно моргнула. Она ожидала любого ответа, но к такому оказалась не готова.

– Просто однажды я очнулся на вокзале, с разбитой головой, полураздетый, без денег, без документов и без воспоминаний…

Сима ахнула.

– Думаю, я ответил на ваш вопрос? Вас ведь не заинтересует рассказ, как я стал тем, кем стал…

– Но так же нельзя! – пришла она в себя. – Нужно было обратиться в милицию.

– Сима, вы слишком наивны. В милиции со мной никто не стал разговаривать.

– Почему?

– Почему? Вы ведь сами не выказали особой радости от общения с бомжем.

Сима покраснела до корней волос.

– Я же не знала…

– Что вы не знали? Вы видели перед собой человека второго сорта, только и всего.

Неплохая легенда у него получилась. Ничего не помню, ничего не знаю. Теперь, если вдруг случатся ляпы, можно будет все списать на амнезию. Только, кажется, со своей «обличительной» речью он немного перегнул палку. Девочка вот-вот расплачется.

– Простите, вы совершенно правы, – сказала она шепотом. – Я видела только фасад.

Сима сгребла со стола пустые тарелки, включила воду.

Ей нужно было время, чтобы успокоиться. Илья сказал правду: она действительно видела в нем только ущербного бомжа. Человека второго сорта. И это при том, что сама не один раз чувствовала себя убогой и второсортной – из-за бедности, из-за сиротства, из-за внешности. Особенно из-за внешности – необычной, чуждой…

Илья растерянно смотрел на узкую, подозрительно вздрагивающую спину. Да, палку он все-таки перегнул. И что теперь делать?

Он никогда не умел да и не стремился утешать. Он жил в мире сильных и жестоких людей. Жалость в этом мире не приветствовалась. И вот прямо сейчас нужно что-то делать с этой чересчур впечатлительной девочкой.

Илья встал из-за стола, подошел к ней.

Что дальше? Кажется, она действительно плачет. Может, подождать, пока сама успокоится?

Правильно. Замечательное решение. Но вместо того чтобы подождать, он почему-то осторожно коснулся черных блестящих волос.

Девочка вздрогнула, Илья это отчетливо почувствовал. Он стоял слишком близко, чтобы не почувствовать.

То ли от этой близости, то ли из-за необычности ситуации его тренированное, холеное тело повело себя неадекватно. Пришлось срочно увеличить дистанцию, иначе она тоже это ощутит…

Черт! Черт! Черт!

Вот тебе и «полное погружение»! Так и утонуть недолго!

– Не плачь, – сказал он тихо. – Не надо плакать. Я не хотел тебя обидеть.

– Я не плачу.

– Вот и молодец. – Он не удержался-таки, намотал шелковистую прядь на палец. – У тебя красивые волосы.

В ответ – настороженное молчание. Девочка затаилась, кажется, даже дышать перестала.