– Я не могу столько времени ждать, он совсем буйный!

– Что она мелет? – возмутился Билли.

К досаде Страйка, Билли неожиданно вырвал из блокнота верхний листок, скомкал, а потом принялся теребить нос и грудину, сжимая листок в кулаке.

– Не обращай внимания на Денизу, – сказал Страйк, – она ведет переговоры насчет другого клиента. Может, хочешь попить, Билли?

– Чего попить?

– Чаю? Кофе?

– Это зачем? – еще больше насторожился Билли от такого предложения.

– Исключительно по желанию. Не хочешь – не надо.

– Мне лекарство не требуется!

– Да у меня и нет для тебя лекарства, – заверил Страйк.

– Я не псих! Он ребенка задушил, а трупик они закопали в ложбине, у папиного дома. В одеяло завернутый. В розовое одеяло. Я не виноват. Мелкий был. И торчал там не по своей воле. Я же маленький был.

– А сколько лет прошло, если навскидку?

– Лет этак… много… из головы не идет. – На изможденном лице сверкали круглые глаза, а кулак, сжимавший ком бумаги, метался вверх-вниз, от носа к груди. – Завернули в розовое одеяльце да и закопали в ложбине у папиного дома. Но потом сказали, что это мальчик был.

– А где находится папин дом, Билли?

– Она меня теперь не пустит. А вот вы могли бы выкопать. Могли бы съездить. Удавили ее, точно говорю, – твердил Билли, пригвождая Страйка безумным взглядом. – Да только Джимми сказал – это мальчик. Удавили возле…

Раздался стук в дверь. Страйк не успел и рта раскрыть, как Дениза, осмелев от присутствия босса, с важным видом просунула голову в кабинет.

– Едут, – сообщила она. Преувеличенная многозначительность ее тона могла бы спугнуть даже совершенно вменяемую личность. – Скоро будут.

– Кто едет? – забеспокоился Билли, вскакивая с кресла. – Кто скоро будет?

Отпрянув, Дениза захлопнула дверь. До слуха донесся приглушенный удар, и Страйк понял, что секретарша навалилась на дверь в попытке задержать Билли.

– Мне должны привезти заказ. – Не теряя присутствия духа, Страйк тоже встал. – Продолжай: ты говорил про…

– Что вы наделали? – Билли с воплем пятился к выходу, безостановочно терзая нос и грудину. – Кто сюда едет?

– Никто сюда не едет, – солгал Страйк, но Билли уже ломился в дверь.

Встретив сопротивление, он с размаху саданул дверь плечом. Снаружи раздался визг – Дениза отлетела в сторону. Страйк еще не обогнул свой письменный стол, а Билли уже выскочил на железную лестницу и ринулся вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Сыщика захлестнула ярость – догнать молодого и, как оказалось, прыткого безумца нечего было и думать. Бросившись назад, он поднял оконную раму в своем кабинете и высунулся на улицу, но успел лишь заметить, как Билли шмыгнул за угол и скрылся из виду.

– Зараза!

Мужчина, входящий в гитарный магазин на другой стороне улицы, недоуменно оглянулся.

Страйк отошел от окна и уничтожил взглядом Денизу, которая отряхивалась на пороге его кабинета. Как ни удивительно, она была вполне довольна собой.

– Я пыталась его задержать, – с гордостью объявила она.

– Ага, – сказал Страйк, проявляя недюжинное самообладание. – Я видел.

– Полицейские уже едут.

– Фантастика.

– Заварить вам чаю?

– Нет, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

– Тогда пойду-ка я освежу туалетную комнату, – сообщила она и шепотом добавила: – Сдается мне, он не спустил за собой воду.

Шагая по незнакомой Дептфорд-стрит, Робин испытала мимолетную беззаботность и тут же задумалась: когда у нее в последний раз было такое ощущение? Уж точно больше года назад. Зарядившись энергией и бодростью от послеполуденного солнца, нарядных витрин, уличной толчеи, шума транспорта, она торжествовала от прощания с клиникой «Вильерс траст».

Невзирая на недовольство медиков, она прервала лечение.

– Мы настоятельно рекомендуем пройти курс до конца, – сказала ей женщина-психотерапевт.

– Я знаю, – ответила Робин, – но, вы меня извините, я здесь получила все, что возможно, и лучше уже не будет.

Губы врача тронула холодная улыбка.

– Когнитивно-поведенческая терапия – отличная штука, – продолжила Робин. – Я избавилась от тревожности и постараюсь держаться на достигнутом уровне…

С глубоким вздохом она принялась изучать докторские туфли с ремешком, какие подошли бы школьнице, а потом заставила себя посмотреть врачу в глаза.

– …но нынешний этап никакого эффекта не дает.

Последовала еще одна пауза. Робин притерпелась к лечению после пяти сеансов. В обычной беседе это сочли бы невежливостью, а то и скрытой агрессией: умолкать и просто разглядывать собеседника, дожидаясь, чтобы он первым нарушил молчание, но во время сеансов психодинамической терапии такое поведение, как она узнала, было в порядке вещей.

Робин могла бы воспользоваться полученным от участкового врача направлением в бесплатный стационар, но туда была огромная очередь, а потому она, с неохотного согласия Мэтью, решила прибегнуть к услугам платной медицины. Мэтью, как она понимала, с трудом удержался, чтобы не предложить ей альтернативный – идеальный – вариант: просто уволиться с работы, где она получила посттравматическое стрессовое расстройство, зарабатывая при этом сущие гроши, несообразные с таким риском.

– Видите ли, – Робин излагала заранее подготовленный текст, – меня всю жизнь окружают люди, которые, по их убеждению, лучше знают, как я должна поступать…

– Как же, как же, – перебила доктор таким тоном, который за стенами клиники Робин сочла бы высокомерным, – мы с вами обсуждали…

– …и…

По натуре Робин была доброжелательной и бесконфликтной. Но в конце-то концов, психотерапевты, работавшие с ней в этой неуютной каморке, где только и было что хлорофитум в унылом зеленом горшке да большая пачка бумажных носовых платков на низком дощатом столике, требовали от нее голой правды.

– …и, если честно, вы от них ничем не отличаетесь.

Очередная пауза.

– Что ж, – с коротким смешком заговорила психотерапевт, – моя задача – научить вас делать собственные выводы относительно…

– Не спорю, но вы меня постоянно… к ним подталкиваете, – сказала Робин. – Это агрессивный метод. Вы оспариваете каждое мое слово.

Робин закрыла глаза; на нее волной накатила усталость. Все мышцы до сих пор болели. Перед обращением в этот стационар она целую неделю собирала корпусную мебель, перетаскивала коробки с книгами, развешивала картины.