Центральный огонь отнюдь не считался единственным или даже главным источником света и тепла во Вселенной. Солнце заимствует свет не только от него, но и от огня вокруг сферы видимой Вселенной, эфирного огня, огня «свыше»[44]. Этот свет и тепло Солнце передает нам, пропустив их через собственное тело, видимо, для того, чтобы рассеять его во все стороны[45]. Солнце, следовательно, также является единственным источником света, отражаемого Луной[46], но слабый свет по всей поверхности вблизи Луны в новолуние пифагорейцы должны были объяснять центральным огнем, и не исключено, что это слабое свечение могло натолкнуть их на мысль о светящемся теле, которое всегда находится за обитаемой частью Земли. Луна считалась таким же телом, как Земля, с растениями и животными, причем вторые в пятнадцать раз сильнее земных и отличаются от них устройством пищеварения, а день у них длится в пятнадцать раз дольше нашего (Аэций, II, 30). То есть, конечно, лунные сутки в 29 раз длиннее земных, но Филолай явно имел в виду, что любая точка на Луне освещается пятнадцать раз по двадцать четыре часа[47]. Другие пифагорейцы, однако, придерживались мнения, что пятна на Луне вызваны отражением наших земных морей на поверхности Луны. Причина лунных затмений не только в том, что Луна проходит через тень Земли, но и в том, что время от времени она проходит через тень Антиземли, и поэтому мы наблюдаем лунные затмения чаще, чем солнечные. Некоторые пифагорейцы даже были вынуждены допустить существование нескольких невидимых тел, которые тоже производят лунные затмения, и это говорит о том, что они отказались от аксиомы о десяти планетах (Аристотель, «О небе», II, 13; Аэций, II, 29). Видимо, так же обстояло дело и с теми пифагорейцами, которые считали кометы проявлением дополнительной планеты, которая, как Меркурий, обычно лишь едва-едва поднимается над горизонтом и поэтому ее не замечают (Аристотель, «Метеорологика», I, 6)[48].

Выше мы уже упоминали, что сфера неподвижных звезд считалась десятым и последним из небесных тел, обращающихся вокруг центрального огня, и что неподвижные звезды в системе Филолая на самом деле совершают какое-то движение, о чем ясно говорит Симпликий («О небе»). На первый взгляд система может показаться противоречащей самой себе, так как ежесуточное движение Земли вокруг центрального огня было специально придумано, чтобы объяснить видимое вращение небес. Однако совершенно очевидно, что движение звезд должно быть очень медленным. Десятое тело должно находиться в движении, как и другие девять, поскольку все божественное движется, Солнце, Луна, звезды и все небо, как сказал Алкмеон (Аристотель, «О душе», I, 2). Очевидно, что скорости девяти тел постепенно уменьшаются по мере увеличения их расстояния от центра, и, следовательно, закрепленные звезды просто не могли не двигаться с какой-то чрезвычайно медленной скоростью. Для современного читателя речь здесь идет о прецессии равноденствий, так как оно проявляется в очень медленном движении звезд с запада на восток, и это объяснение фактически и выдвинул Бек, хотя впоследствии отказался от него. У нас как будто нет никаких оснований полагать, что какой-либо греческий астроном до Гиппарха имел хоть какое-то понятие о прецессии, хотя, с другой стороны, не исключено, что египтяне могли отчасти понимать, что за столетия положение звезд, по которым они ориентировали проходы в своих монументальных сооружениях, изменилось, так что эти проходы уже не указывают на места их восхода или кульминации. Кроме того, более чем вероятно, что вавилоняне, которые уже не позже конца VIII века до н. э. наблюдали затмения, обратили внимание, что Солнце в равноденствие или солнцестояние от века к веку меняет свое местоположение среди звезд. Однако отнюдь не следует предполагать, что пифагорейцы что-то об этом знали, так как, во-первых, они не боялись принимать как данность все, что укладывается в их философские идеи, даже если это никак не подкрепляется наблюдениями (центральный огонь и Антиземля), и, во-вторых, никакое наблюдение не могло опровергнуть постулированное медленное движение звездной сферы. Чтобы допустить, что это медленное вращение составляет одну минуту дуги в день, нужно лишь предположить, что реальный (а не видимый) период обращения Земли вокруг центрального огня составляет двадцать четыре часа минус четыре секунды, и наблюдателю пришлось бы занять место в середине движения, на центральном огне, чтобы иметь возможность определить, стоят ли звезды неподвижно и совершает ли Земля круг за 24 часа 0 минут 0 секунд, или же звезды ежедневно проходят угол 60″, а Земля в действительности совершает оборот за 23 часа 59 минут 56 секунд. Поэтому нет нужды вместе с Беком предполагать, что движение звездной сферы чрезвычайно медленное, так как в любом случае оно не поддается непосредственному наблюдению.

Невозможно рассматривать эту странную систему мироустройства, не испытывая некоторого восхищения. Смелость концепции, внушившей пифагорейцам мысль, что Земля не обязательно должна быть главным небесным телом, покоящимся в центре Вселенной, удивительным образом контрастирует с идеями, господствовавшими не только в их время, но и в последующие две тысячи лет. Да и объяснение, которое они дали видимому вращению небес, настолько остроумно, что даже жаль, что оно настолько ошибочно. По всей видимости, система не получила поддержки за пределами философской школы, в которой возникла, чему не следует удивляться, если мы вспомним, насколько тесно она связана с философской концепцией чисел, основополагающей для школы Пифагора, притом что требуется огромная убежденность, чтобы принять доктрину невидимого центрального тела, существование которого не проявляется абсолютно ни в чем и нигде. Тем не менее система Филолая все равно сыграла полезную роль в развитии науки, и не только потому, что через много веков благодаря любопытному недоразумению сделало систему Коперника более уважаемой в глазах тех, кто мог только восхищаться классическими античными философами, но и потому, что она проложила путь к концепции вращения Земли вокруг собственной оси. Вероятно, этот новый шаг вперед на самом деле сделал Гикет, уроженец Сиракуз и один из ранних пифагорейцев, но, к сожалению, о нем мы почти ничего не знаем. Не установлено даже, жил ли он до Филолая или после него; Диоген (VIII, 85), сказав, что Филолай первым заявил о круговом вращении Земли, добавляет: «Хотя другие утверждают, что это был Гикет Сиракузский», а доксография (Аэций, III, 9) говорит о нем: «Фалес и его последователи думают, что есть одна Земля; пифагореец Гигет – что их две, эта и Антиземля». Этот отрывок, безусловно, был искажен в процессе неоднократных компиляций и сокращений, и в соответствующем отрывке из истории философии Псевдо-Галена (81) вместо слов «пифагореец Гикет» стоят слова «некоторые пифагорейцы»[49]. Однако очень четкое заявление об астрономических взглядах Гикета сделал Цицерон (Academica priora, кн. 2, 39), который сказал: «Гикет Сиракузский, как утверждает Феофраст, полагает, что небо, Солнце, Луна, Звезды и все небесные светила неподвижны и что во всей Вселенной ничто не движется, кроме Земли, которая, поворачиваясь и кружась с огромной скоростью вокруг своей оси, производит все те же самые явления, как если бы вращалось небо, а Земля стояла неподвижно»[50]. Это свидетельство Феофраста, главного ученика Аристотеля, не противоречит утверждению Диогена[51], и, безусловно, очень ценно; оно убедительно показывает: Гикет учил о том, что Земля совершает оборот вокруг своей оси за двадцать четыре часа, и это, конечно, требует отказа от теории центрального огня. Слова «во всей Вселенной ничто не движется, кроме Земли», конечно, абсурдны, но они относятся лишь к объяснению самого поразительного из всех небесных явлений – суточного вращения небес и нисколько не ослабляют свидетельство об учении Гикета. У нас нет уверенности, было ли оно разработано на основе теории Филолая или, возможно, опередило его, но первое представляется все же более вероятным. Так же обстояло дело и с другим пифагорейцем – Экфантом, тоже уроженцем Сиракуз, который, видимо, жил позже Филолая, потому что его имя в Placita связано именем Гераклита Понтийского. О нем мы знаем почти так же мало, как и о Гикете, но, поскольку они оба происходили из одного города, Экфант мог быть учеником Гикета. Если то, что доксограф говорит о его взглядах, верно, то они, видимо, были весьма эклектичными, ведь он, как сообщается, учил о неделимых частицах (атомах), как если бы был приверженцем Левкиппа и Демокрита. Что касается его космологических идей, то Аэций говорит: «Гераклит Понтийский и пифагореец Экфант тоже заставляют Землю двигаться, но не поступательно (μεταβατικῶς), а вращаясь подобно колесу на оси, с запада на восток вокруг ее собственного центра» (Аэций, III, 13)[52].