– Да, господин? – Одетый в полушубок на голое тело оборотень появляется практически сразу.

– Ты прикрываешь! Посмотришь на северян, которые сюда прибудут, и затем уходишь за нами! Защита от духов у тебя теперь надёжная. Так что особо не паникуй. Шаманы тебя и за сотню метров не почуют. Однако и не расслабляйся.

– Понял. – Оборотень согласно мотнул головой.

– Вот и хорошо.

За спиной заполыхало последнее, двадцатое хранилище, и послышался громкий выкрик Амата:

– Всё! Закончили!

– Уходим! – скомандовал я и, поставив ногу в стремя, сел в седло.

Горячий конь подо мной закусил удила, зло всхрапнул и потоптался на месте. Но я придержал его – не надо тратить сил, они ему сегодня ночью ещё понадобятся. Жеребчик немного успокоился, и мой взгляд пробежался по воинам, которые, вновь не понеся потерь, с улыбками и шутками садились на коней. А затем я посмотрел на тройку хмурых магов, которым не досталось трофейное имущество шаманов, и отдал новую команду:

– Десяток Нереха – головной дозор! Десяток Амата – тыловой! Начинаем движение!

Отряд покидает горящие склады и растворяется в темноте. Опять нам на головы посыпался густой снег, а ветер холодит наши щёки. Мы снова победили. Ещё сотня вражеских бойцов и тройка шаманов погибла. С нашей стороны потрачено четыре разрывных энергокапсулы и семьдесят пять зажигательных, мои воины все целы и даже раненых нет. Это просто великолепно! И я этому искренне рад! Второй этап диверсионного рейда окончен. И теперь мы переходим к третьему, наверняка самому тяжёлому этапу – к возвращению домой. Да, это будет проблема, и, как мне кажется, за то, что до сих пор у нас всё так легко получалось, мы ещё поплатимся. Однако прочь чёрные мысли. Пока всё хорошо и ладно.

Через двадцать минут движения, когда мои глаза уже окончательно привыкли к темноте, а пожарище осталось позади, я почувствовал какой-то непонятный дискомфорт. Прислушавшись к своему шестому чувству, понял, что на меня кто-то смотрит. Пристальный взгляд – не добрый и не злой – обшаривал меня и изучал, и казалось, что тот, кто наблюдает за мной из снежной пелены, пытается проникнуть в мою голову и душу, но сделать это у него не получается. Ощущения очень странные и неприятные, и я чуть было не приказал приготовиться к бою. Однако лишь я об этом подумал, как ощущение взгляда пропало. Что это было, я не понял. То ли призрак, который служит вражеским шаманам, на меня вышел, то ли зверь, то ли мутант, а может, вообще что-то неведомое. И единственное, в чём я был уверен, – что мне ничего не привиделось, за мной действительно наблюдали, причём без явной злобы. Млядская хрень! Никак не привыкну, что вокруг меня магия и в моей крови течёт непростая кровь Ройхо.

«Надо быть начеку, а то мало ли что», – подумал я, сознанием огладил кмиты, которые, как всегда, были готовы выплеснуть свою накопленную энергию в мир, и в этот момент ко мне подъехал улыбающийся Эри Верек.

– Ты что такой довольный? – спросил я у него.

– Пару хороших артефактов добыл.

– Серьёзных?

– Да. Если бы шаманы успели их применить, нам бы тяжко пришлось. Одолеть их мы, конечно, одолели бы, но потери понесли бы.

– На привале расскажешь, что это за игрушки.

– Само собой. – Верек привстал на стременах и кивнул в сторону дороги, где должен был находиться второй отряд: – Смотри! Что там?

На краткий миг я остановился, всмотрелся в темноту и увидел, что над дорогой возникло непонятное цветное свечение. Словно полярное сияние, только в одной конкретной точке, причём настолько яркое, что оно пробивало и ночную темноту, и снегопад.

– Наверное, Алай Грач веселится, – дёрнув поводьями, сказал я.

– Скорее всего, так и есть, – откликнулся маг. – Сильная магия в ходу, не всякий её способен применить. Расстояние до боя километра четыре, а отголоски слышатся хорошо.

Маг надвинул на голову головной убор, и я обратил внимание, что у него отсутствует эмблема, которая есть на шляпе каждого моего человека. В очередной раз отметив, что Верек – человек не военный и к дорожной жизни не приспособлен, я спросил:

– Где знак потерял?

– Не знаю, – ответил чародей. – Наверное, на выходе из караулки за косяк зацепился, и он слетел.

– Крепить надёжней надо.

– Да, надо, – согласился он и замолчал.

Дальше, до короткого привала, который я решил сделать через десять километров, мы молчали. Сияние на дороге вскоре погасло, а может, притухло. Пламя горящих за нашими спинами складов тускнело с каждой пройденной нами сотней метров. А снег всё так же засыпал окрестные тропы и овраги. Природа жила по своим законам, а люди продолжали воевать. Кто-то бился за земли, деньги или идею, а я за то, чтобы моя семья и доверившиеся мне кеметцы, крестьяне и оборотни рода Гунхат могли спокойно растить детей, строить дома, налаживать свой быт и ничего не опасаться. Это тоже своего рода идея, хотя, наверное, правильней будет сказать – жизненная позиция, которая заставляет меня не стоять на месте, а двигаться самому и подталкивать к активным действиям других людей. Поэтому сегодня мы спалили продовольственные склады северян и обрекли на голод их детей. Но угрызений совести я не испытываю сейчас и не буду испытывать потом. Здесь всё просто: кто-то должен умереть, и если есть выбор, то пусть это будут враги.

Северные пустоши. Гора Анхат. 3.12.1405

Вождь рода Океанских Ястребов Фэрри Ойкерен стоял на огромном дымном пепелище, которое чёрной кляксой выделялось на белизне покрытых свежим снегом полей вблизи реки Ачкинтот, и пытался взять под контроль переполнявшие его душу чувства. Ярость и гнев, боль потери и ненависть, злоба и горечь обиды. Дикая взрывная смесь из сильнейших человеческих эмоций бурлила в нём, старалась вырваться наружу боевым кличем или действием, и подталкивала к необдуманным поступкам и шагам. Но Ойкерен не зря был вождём, и не просто так его выбрали главой рода. Этот сильный человек смог обуздать свои чувства и собраться. И, ещё раз оглядевшись по сторонам, он поморщился и посмотрел на солнышко, красно-жёлтым краешком показавшееся из-за линии горизонта. При этом он машинально отметил, что день наверняка будет на редкость ясным и погожим, и направился к караульному помещению, откуда доносился сильный запах горелой человеческой плоти.

Высокие сапоги Ойкерена загребали пепел, грязь и сажу. Сделав очередной шаг, который взметнул над землёй чёрную гаревую пыль, он увидел под ногой серебристый металлический кружок. Вождь остановился, нагнулся, взял кусочек металла в руку и обтёр его о свою запачканную кровью и грязью куртку. После этого он раскрыл ладонь и увидел то, чего не ожидал. Перед ним была эмблема – серебряный круг, в котором находился ещё один, красного цвета, а на нём – заострённая с обоих концов тонкая серебряная палочка, руна «Справедливость».

Опять в душе Ойкерена, который узнал эту эмблему, поднялась буря. Ему захотелось разорвать своего врага, и беспокойные мысли, лихорадочно сменяя одна другую, забегали в его голове: «Здесь был Ройхо! Опять проклятый оствер! Этот граф становится уже не просто моим кровником, а врагом всего нашего рода. Проклятый ублюдок! Он ответит за всё! Я убью его! Нет! Лучше возьму в плен и вырву ему кадык! Нет! Я стану резать его на мелкие кусочки! Начну с пальцев, а закончу головой!»