Лениво помахивая дубинками, остальные разбойники стали обходить путников кругом, чтобы взять их в кольцо. Посмеиваясь, лихие потрошители рюкзаков приготовились к неожиданному развлечению.

– Боня, камень-то у меня в руке, – громко шепнул Тимка, – свисти, пока не поздно!

– В чем дело? – нахмурился, главарь. – Прекращайте болтать и живо отдавайте все ценности! А они у вас должны быть: я тебя узнал, рыжий! Ты – наш король!

Хозяйственный чертыхнулся – перекраситься у Штота он так и не успел из-за призраковой угрозы: архивариус всю ночь пробродил по книгохранилищу с арбалетом наизготовку. А после уже и некогда было красками заниматься, потому что настало время уходить. Правда, Штот дал Боне перед дорогой пакетик с каким-то травяным, особо въедливым красителем, но использовать его Хозяйственный, разумеется, не успел.

– Давай-давай, – атаман замахнулся дубинкой, – не серди меня…

И тут случилось то, что и должно было случиться: Тимка, не целясь, выстрелил в главаря, а Бонд дунул в свисток; атаман так и застыл с занесенной над головой дубинкой, заблестел, словно стеклянный. Остальные разбойники расхохотались – они не поняли, что произошло! Они решили, что это такая шутка, атаманская.

– Свисти не свисти, а стражников здесь нет! – сквозь смех ехидно крикнул кто-то из них. – Конец вам… Ой! Что… Что это?!

Тимка обернулся, готовый перестрелять всех головорезов подряд, но стрелять ему больше не пришлось. Побросав дубинки и нелепо размахивая руками, разбойнички дружно бросились врассыпную: над каждым из них шумело и жужжало темное облачко, то и дело облепляя удирающих грабителей со всех сторон.

– Ты что, ос ухитрился высвистеть? – Тимка повернулся к Хозяйственному – тот, закрыв лицо ладонями, изо всех сил мотал головой: над Боней висело точно такое же облачко! Но это были не осы, нет, это были птички – маленькие как мухи, пестрые, с длинными клювиками-иголочками, они безжалостно клевали Хозяйственного куда попало. Ко всем этим бедам они еще одновременно и гадили – Боня на глазах покрывался слоем вонючего птичьего помета.

– Ложись! – крикнул Тимка, – падай!

Хозяйственный рухнул на землю, как подкошенный. На секунду птичья стайка растерянно зависла в воздухе и Тимка не упустил этого момента – меткий выстрел из магического камня, и кусачие птички навсегда замерли в воздухе искрящимся разноцветным облачком.

– Фу-у, – Бонифаций встал на ноги, с отвращением оглядел себя. – Ну и видик у меня! Весь в крови, весь в какашках! Тьфу ты, досвистелся. На, забери свою дрянь, – Хозяйственный сунул мальчику липкий свисток. – Пошли отсюда! Надо поскорей найти лужу или ручей и хорошенько помыться. Да чтобы я еще хоть раз в твою свиристелку подул… – ругаясь и отплевываясь, Боня обошел статую главаря и чуть не бегом припустил к лесу. Тимка потрусил за ним, на ходу пряча остывающий камень в ножны – разбойникам теперь наверняка было не до погони.

Ручей нашли быстро, на самой границе леса. Он, как нарочно, оказался рядышком, в ближайшей ложбине – долго его искать и не пришлось. Боня, на ходу срывая с себя испоганенную одежду, со стоном облегчения нырнул в мелкий ручеек, исцарапав себе живот о каменистое дно. Мылся Хозяйственный долго и яростно, а потом не менее долго стирался, от души ругая в полный голос мерзких птиц, разбойников, дурацкий свисток, а заодно и Тимку. За то, что подобрал этот свисток.

Тим, отойдя подальше от разбушевавшегося Хозяйственного, достал драконий стаканчик и не торопясь рассказал все Канику. И как они в библиотеку ходили, и как от разбойников спасались. Дракон только крякал в особо напряженных местах, но мальчика не перебивал.

– И вот еще что, – закончил обстоятельный рассказ Тимка, – поставь-ка на всякий случай ведьмино зеркало путешествий лицом к стене, и поплотнее! Не то всякие бандиты вместе с нежитью запросто могут к тебе залезть, через другие зеркала.

– Никак нет! – бодро доложил генерал-дракон. – Ничегошеньки у них не выйдет, зеркала, понимаешь, волшебные! Так что они сами знают, кого можно пропускать, а кого – нет. А и залезут – не велика беда! Арестую и в окошко выкину. Ать-два, и готово. Всего делов-то!

– Ну и хорошо, – Тимка спрятал стаканчик в карман куртки и пошел к Хозяйственному.

Пока Тимка беседовал с драконом, Бонифаций успел развесить свои постиранные вещи на кустах и ветках деревьев, на самом солнцепеке. Теперь Хозяйственный сидел на бережку ручья, терпеливо ожидая, когда наконец просохнет его одежда.

– Вот ты мне скажи, – потребовал Боня, едва мальчик подошел к нему поближе, – объясни мне, покалеченному, почему такая несправедливость вышла! У тебя, видите ли, от свиста луна с радугой получилась, а у меня – клевательная ерунда вышла! Почему?

Тимка присел рядом с Хозяйственным, разулся и сунул ноги в ручей. – Откуда я знаю! – Тим побултыхал в воде ногами. – Наверное, дело в том, что когда свистел я, то в этот момент ни о чем таком и не думал. Вот и приключилось бесполезное, но красивое чудо. А когда ты свистел, то хотел, чтобы разбойники убрались куда подальше! И они убрались, потому что случилось вредное чудо. Свисток-то с вредной бесполезностью, ты сам говорил.

– Но меня-то за что эти птичьи осы поклевали? – возмутился Хозяйственный. – Это же я их вызвал, а не разбойники!

– За компанию, – рассмеялся Тимка, – потому что ты такой вкусный и рыжий.

– Ах да, – спохватился Боня, – точно, рыжий, хорошо, что ты мне напомнил. – Хозяйственный порылся в рюкзаке и достал оттуда свернутый пакетик. – Будем краситься, – он подмигнул мальчику.

После покраски Хозяйственный стал не похож сам на себя: Тимка долго приглядывался к Бонифацию, привыкая к его новому облику. Мало того что Боня превратился в жгучего брюнета с вислыми смоляными усами, он еще и заметно посмуглел – Хозяйственный не поленился хорошенько обтереться остатками краски, отчего его веснушки пропали, спрятались под искусственным загаром.

– На кого я теперь похож? – мимоходом поинтересовался Боня, натягивая на себя полусырую одежду. – Надеюсь, не на грабителя с большой дороги?

– Ни в коем случае, – успокоил его Тимка, – ты, Боник, теперь похож на бродячего цыгана-жулика. Который у поселян лошадей ворует.

– Очень мило, – пробурчал Хозяйственный, – спасибо за откровенность. Главное, что нынче мои дорогие подданные во мне короля не признают, Бонифация Первого.

– Уж не признают, так не признают, – охотно согласился с ним Тимка, – а вот по шее запросто накостылять могут.

– Это за что? – удивился Боня. – Я же хороший!

– За то, что на жулика похож, – пояснил Тимка. – Сначала накостыляют, а уж потом, возможно, и разберутся, хороший ты или не очень.

– Так, – задумался Хозяйственный. – Значит, будем вот как поступать, – Боня скрутил из полотенца толстую чалму и пристроил ее себе на голову. – Станем всем говорить, что я – мастер-волшебник из дальних восточных земель, а ты мой ученик. Тогда никто про нас ничего плохого не подумает и по шее костылять не будет. Кто же волшебникам костыляет!