— Совершенно верно, — почему-то обрадовался чейн. — Таранцев использовал стандартную технологию!

— Значит, — мрачно заключил Макаров, — я в любую минуту могу превратиться обратно в исм? Как только надобность во мне отпадет?

— Ну вот опять, — огорченно сказал чейн. — Вам же вчера уже все объяснили!

— Вчера? — покачал головой Макаров. — Не стоило даже пытаться. Я был слишком пьян.

— Вчера вы так не считали, — заметил чейн. — Пили на брудершафт с Шубниковым и кричали — все мы здесь точные копии! Все мы братья по исму!

Макаров опустил голову. Очень на меня похоже, подумал он. Наверняка я не успокоился, пока со всеми не выпил. Как же, как же! Братья по исму, натуральные звездные русичи!

— А что я еще вчера делал? — спросил Макаров. — К женщинам приставал?

— Лучше я расскажу по порядку, — сказал чейн. — Закончим с исмом, хорошо? — Чейн на мгновение прикрыл глаза. — В вашем веке был афоризм про колбасу. Чтобы ее есть, нужно не знать, из чего она делается. Правильно?

— Правильно, — пробурчал Макаров, пережевывая бифштекс. Зеленый напиток вызвал у него зверский аппетит, достаточный для употребления синтетической пищи.

— Но колбасу вы все равно ели, — заметил чейн. — Вскоре вы привыкнете, а пока что поверьте на слово. Предметы, созданные при помощи исма, ничем не отличаются от естественных. Они точно так же могут быть разобраны на элементарные частицы, как окружающий нас воздух или песок под ногами. Будь вы программистом, я объяснил бы еще короче: какая из двух копий одного и того же файла настоящая?!

— Так то файлы, — усмехнулся Макаров. — А если скопировать человека?

— Будут два человека, — пожал плечами чейн. — Обычное дело.

Макаров поперхнулся, протянул руку к бокалу и сделал несколько глотков горько-сладкой жидкости.

— Ну ладно, — сказал он. — Так что же все-таки было вчера?

— Первые полчаса вы пили с Семеном Петровичем, — начал чейн. — За встречу, за Звездную Россию, за нашу победу. Потом пришел Николай Шубников, и вы снова выпили за встречу, уже втроем. Шубников стал задавать вам вопросы, а вы — отвечать.

— Какие именно вопросы? — спросил Макаров.

— Где и когда родились, как провели детство, где учились, кем работали, — перечислил чейн. — Чем занимались, когда сработала машина времени, как собирались жить дальше.

— И что я отвечал? — полюбопытствовал Макаров.

— Правду, — со вздохом произнес чейн. — Родились в городе Перми, детство провели в разъездах по так называемому «соцлагерю», окончили среднюю школу, работали в разных местах, нигде не прижились. В момент переноса в будущее пили чай.

— Действительно, правду, — кивнул Макаров. — Именно чай мы с Калашниковым и пили!

— Выслушав ответы, — продолжил чейн, — Шубников разволновался и принялся размахивать руками. Кого вы мне подсунули, кричал он Семену Петровичу. Разве это Макаров? Это кто-то другой!

— Ну слава Богу, — пробормотал Макаров и с облегчением навалился на десерт. — Поняли наконец!

Чейн проигнорировал его замечание и продолжил рассказ:

— Здесь подошли Артем Таранцев и Сандра Вуртц. Шубников разлил водку, и вы снова выпили за встречу. Сандра поинтересовалась, почему крики. Шубников объяснил, что вы совсем не такой, каким он вас себе представлял. Вообще никакой, добавил он в запальчивости. Тогда в разговор вмешался Таранцев. Он извинился за неполадки, с довольным видом сообщил, что сумел уберечь от разрушений ваш исторический подвал, а затем перешел на личности. Образ Макарова, сказал он, сложился на основании источников середины века. А перед нами — Макаров начала века, когда он и сам не представлял, что будет дальше. Так что вы не правы, Николай Григорьевич! Это самый настоящий Макаров, просто еще молодой и неопытный.

Макаров засмеялся.

— Вы и вчера засмеялись, — сообщил чейн. — Шубников возмущенно замахал руками и принялся доказывать, что такой вот Макаров, молодой и неопытный, никому не интересен. Дайте нам настоящего Макарова, воскликнул он, обращаясь к Таранцеву. Никому не интересен, переспросил Таранцев и посмотрел на Сандру Вуртц. А вы, Сандра, как думаете?

Сандра Вуртц, подумал Макаров. Женщина. Наверняка красивая — при здешней медицине иначе и быть не может. Как же я ухитрился ее не запомнить?!

— Сандра Вуртц попросила минуту внимания, — улыбнулся чейн, — а потом, когда все замолчали, предложила выпить. Выпить за прекрасную возможность, предоставившуюся присутствующему здесь молодому человеку, который один раз уже стал знаменитым Макаровым, а теперь получил уникальный шанс превзойти своего предшественника. Я цитирую дословно, — заметил чейн, сменив интонацию, — именно так она и сказала.

— Понятно, — пробормотал Макаров, опустив глаза.

Понятно теперь, чего они от меня хотят, подумал он про себя. Не верят, что это ошибка. Думают, что я все-таки «тот самый». Интересно, что этот их Макаров такого натворил, раз они от меня никак не отстанут?!

— Все выпили, — сказал чейн, — но Шубников не унимался. Он заявил, что в двадцать третьем веке любой дурак героем станет, а ему интересен человек прошлого. Того дремучего прошлого, в котором киллеры в одиночку хаживали на медведя, а нефтяные магнаты собственными руками резали глотки своим конкурентам. Тут вы не выдержали…

— Я? — удивился Макаров.

— Вы, — кивнул чейн. — Не выдержали и предложили тост. Чтобы Шубникову никогда в жизни не пришлось познакомиться с человеком из далекого прошлого. Шубников не понял и обиделся, а Сандра захлопала в ладоши. После этого Таранцев и Сандра стали расспрашивать вас про Калашникова, а Шубников — пить с Семеном Петровичем и жаловаться на невезение. Дескать, Калашников ушел в Сеть, и теперь Бог весть когда вернется, а вместо Макарова — одно недоразумение.

— Калашников ушел в Сеть? — встрепенулся Макаров. — А что это значит — уйти в Сеть?

— Это все равно что уснуть, — пояснил чейн. — Только видеть при этом не сны, а содержимое Сети. Смотреть, слушать, читать, разговаривать — все что пожелаете. Причем многократно быстрее, чем в материальном мире.

— Понятно, — сказал Макаров. — И как скоро Калашников вернется обратно?

— Как только узнает все, что ему интересно, — ответил чейн.

— Ну, это надолго, — махнул рукой Макаров. — Значит, придется одному за двоих отдуваться! Кстати, а что они про Калашникова спрашивали? Тоже краткую биографию?

— Нет, — сказал чейн. — Они спрашивали про ваши личные впечатления. Например, отличался ли Калашников от других людей. И чем отличался.

— Ну? — спросил Макаров. — И что же я ответил?

— В этот момент, — развел руками чейн, — вы были уже порядком пьяны. Поэтому вместо ответа вы стали рассказывать истории из жизни. Таранцев вас каждый раз перебивал, утверждая, что все было совсем не так, а вы таинственно посмеивались и подмигивали Сандре. Дескать, вы знаете, что к чему, но так просто не скажете. В конце концов Таранцев заметил эти подмигивания, хлопнул себя по лбу и предложил выпить. А выпив, поднялся на ноги и сделал официальное заявление.