— Я знаю, — сказала Полина.

— Ты уж меня извини.

— Я тебя прощаю и отпускаю, — через силу выдавила она из себя.

— Знаешь, я всегда знал, что ты самая лучшая, — произнес Вадим, поднялся, присел перед ней на корточки, ткнулся лбом в колени.

Из ее глаз покатились слезы, в горле застрял горький ком.

— Уезжай прямо сейчас.

— Можно? — Вадим поднял голову и посмотрел на нее глазами молодого орла, перед которым нежданно-негаданно распахнулась дверь сырой темницы.

— И не возвращайся, даже если очень этого захочешь! — Полина до боли кусала губы, чтобы не разрыдаться.

— Я обязательно захочу, — сказал Вадим и рванул в спальню.

Ему нужно было собраться.

Полина не желала стоять у него над душой. И еще ей срочно нужно было на свежий воздух.

Она оделась, вышла из дома, по тропинке, расчищенной в снегу, прошла к амбару, там и остановилась. Полина хотела, чтобы Вадим, уходя, увидел ее, понял, что с ней все в порядке, и не бросился спасать, как это было, когда она закрылась в бане. Полина не собиралась лезть в петлю или бросаться в омут головой.

Ее бабушка по маме мужа в войну потеряла, с ребеночком осталась, смолоду вдовствовала, замуж так и не вышла, и ничего, вырастила дочку, внуков подняла. На жизнь, сколько помнила Полина, она никогда не жаловалась.

Вадима не убьют на войне, как дедушку, он просто умрет в душе Полины. Она будет хранить память о нем, перенесет ее на своего сына или дочь, кто родится, станет лелеять его образ, жить воспоминаниями о чудесных днях, прожитых вместе, работать, не покладая рук. Ее ребенок вырастет в достатке. И плакать она не будет никогда. Ни за что.

Слезы градом хлынули из глаз, из груди вырвались рыдания.

«Вот сейчас я поплачу немного, и все, больше никогда».

Но слезы не хотели заканчиваться. От рыданий вздрагивали ее плечи.

Дверь открылась. Вадим вышел из дома и наверняка увидел ее.

«Сейчас он подойдет, обнимет меня, скажет, что передумал. Мы вернемся в дом и будем жить долго и счастливо».

Полина слышала, как завелась машина. Какое-то время двигатель работал на холостых оборотах, а затем закрутились колеса. Не подошел Вадим, не обнял, уехал, сбежал в свою старую, привычную жизнь. Что ж, счастья ему и удачи.

В поселке у Полины жили тети, двоюродная сестра и троюродный брат. Она поздравила их всех с наступающим, но встречать Новый год собралась одна, убралась в доме, приготовила праздничный ужин — оливье, селедка под шубой, утка с яблоками. Ей теперь придется всегда встречать Новый год в одиночестве, но это совсем не страшно, если любить себя и своего ребенка больше жизни. Варвара позвонила в половине двенадцатого, когда Полина уже собиралась открывать шампанское. Она не хотела портить праздничное настроение, которое далось ей с большим трудом, не брала трубку, но Варвара не унималась. В конце концов Полина отозвалась и замерла в ожидании какой-нибудь гадости.

— Ну, здравствуй, сестренка! — с легким оттенком презрения, но не зло сказала Варвара.

Полина промолчала, давая понять, что не желает разговаривать в таком тоне.

— Вадим со мной.

Варвара находилась в Москве, за сотни километров, но Полина видела ее так, как будто она сидела напротив, только руку протяни, различала язвительную улыбку на ее губах. Но там же она разглядела и Вадима, который с грустью разглядывал на свет коньяк в бокале, оценивал чистоту цвета, плотность напитка.

— Поздравляю.

— И тебя с наступающим! От меня и от Вадима. Желаю тебе в новом году не повторять старых ошибок и прощаю тебе все!

Слова эти давались Варваре с трудом, это чувствовалось на расстоянии. Но ведь она решилась, сказала и не сомневалась в том, что Полина должна была это ценить.

— Я перед тобой не виновата, — кое-как выдавила она из себя. — Но ты все равно меня прости.

— Как ты там? С кем?

— У меня все хорошо.

— Вот и славненько! Бывай! — В трубке послышались короткие гудки.

Из глаз Полины потекли слезы, но рыданий не было. Если Вадим был рядом с Варварой и не захотел разговаривать с ее младшей сестрой, то ей уже все равно. У них своя жизнь, у нее своя, и она постарается быть счастливой. У нее все есть для этого. Дом, работа, а скоро появится еще и ребенок, самая важная ценность.

Полина чокнулась с президентом через стекло телевизора, улыбнулась ему, как своему единственному мужчине. Смешно это или нет, но ей теперь придется каждый раз встречать Новый год с президентом страны. Не так уж и плохо она устроилась в этой жизни.

Миша появился в третьем часу ночи, когда Полина уже собиралась ложиться спать. Он сам прошел во двор и постучал в дверь, ей осталось только открыть, но делать она этого не стала.

— Миша, с Новым годом! — из-за двери крикнула Полина. — И давай-ка домой!

Но Миша ударил в дверь с такой силой, что жалобно зазвенели стекла в оконных рамах.

— С Новым годом! — заорал он и ударил снова, еще крепче.

Дружок угрожающе загавкал, в драку пока не бросался, но в любой момент мог цапнуть дорогого гостя за ногу. Тогда Миша точно не уйдет. Полине придется оказывать ему первую помощь.

Сначала она сходила за ружьем, потом открыла дверь и направила на Мишу стволы. Но он этого вроде бы и не заметил, шагнул за порог, закрыл дверь, скинул валенки и пошел к столу, как будто Полины в сенях и не было. Миша был подшофе, от него тянуло перегаром, но не видеть ее он не мог.

Миша без приглашения бухнулся на диван, взял тарелку оливье, зачерпнул полную ложу, набил рот и зажмурился от удовольствия.

— Да уж! Ты даже не представляешь, какая у Ларки дрянь!

— Позвони ей, пусть приходит. Я ее научу.

— Не нужна она тебе! — заявил Миша.

— И ты не нужен.

— А я нужен. Очень-очень. Иди ко мне! — Он раскинул руки, приглашая Полину в свои объятия.

— Миша, ты уже сделал все, чтобы меня от тебя тошнило, — сказала Полина.

— Дура ты набитая, не видишь своего счастья!

— Счастье — не трактор, в рекламе не нуждается.

— Я тебе на своем тракторе столько счастья навезу!

— Навозят навоз. Он дурно пахнет.

— Я для тебя рылом не вышел?

Полина взяла со стола непочатую бутылку водки, поставила перед Мишей рюмку, налила и заявила:

— Это тебе на посошок.

— Выгоняешь? — спросил он и вдруг резко поднялся, по-медвежьи растопырил руки.

Полина испуганно отскочила от него, а Миша пошел за ней. Она схватила со стола телефон и закрылась в своей комнате.