Самое время было, чтобы обдумать полученную информацию. И попытаться выстроить план расследования.

Но еще со времен работы на государство я ненавидел все эти «планы расследования», всю эту бумагоделательную фигню. Кроме того, сегодня был последний трудовой день перед тремя рождественскими выходными, и мне оставалось всего несколько часов, если я хотел хоть кого-нибудь застать на службе. Пусть даже в безалаберной обстановке коллективной пьянки.

Так что через семь минут я уже заводил свою «восьмерку», одиноко стоявшую перед входом в институт.

По пути в район метро «Бауманская» в голову мне лезли разные мысли, и все почему-то связанные с моим расследованием.

Первая мысль была цитатой из учебника по криминалистике (сиживали и мы на лекциях, сиживали!). «Согласно статистике, – гласил учебник, – около девяноста процентов бытовых убийств совершаются половыми партнерами жертв».

Последним половым партнером Настеньки являлся, судя по рассказу Калашниковых, недоношенный Вовик. Мне представлялось очень интересным заглянуть в его честные глаза. А кроме того, узнать, какое положение он занимает в фирме покойной г-жи Полевой. И не улучшилось ли оно, это положение, после гибели Насти.

Мысль номер два, посетившая меня по дороге, была такова: если Настя Полевая ездила при жизни на джипе и имела дом на Мальте, то сколько сотен тысяч долларов (или, может быть, даже миллионов…) стоит ее фирма? И кому она, эта фирма, теперь отошла?

Наконец, третья мысль имела непосредственное отношение к моей клиентке. Заключалась она в следующем: «А не преувеличил ли человек с пистолетом, повстречавший Екатерину Калашникову вчера на Страстном бульваре, ее наблюдательность?.. Может быть, она видела (или кому-то показалось, что она – видела) на даче что-то, что делало ее нежелательным свидетелем?..

И не похож ли человек, стрелявший вчера в мою клиентшу, на этого самого Вовика – последнего полового партнера убитой?»

Рефлексии мне не слишком свойственны. Решив, что три мысли, да еще одновременно, для частного детектива – это чересчур много, я сосредоточился на дороге и включил радио.

Орущие «Красные, горячие, острые перчики» быстро вымели из моей головы мысли о предстоящем расследовании. Но я пару раз вспомнил о своей новой клиентке.

И вдруг, совершенно неожиданно для себя, подумал, что она – прекрасна. Что она – красива, умна и женственна. И что мне хотелось бы встретиться с ней в обстановке чуть менее формальной, нежели мой офис. Скажем, за бокалом вина в ресторане. И еще я, к своей досаде, понял одно: что я беспокоюсь о ней. Беспокоюсь не как об очередной клиентке, которая должна дожить до момента, когда ей придется выкладывать деньги за мои услуги. Я почувствовал, что волнуюсь о ней, почти как о близкой мне женщине.

«Еще чего не хватало!.. Ничего личного! – прикрикнул я на себя. – Ты что, забыл свой принцип: в отношениях с клиентами – ничего личного?! А?!»

На последних метрах пути мне удалось изгнать непрошеные мысли о Екатерине Сергеевне Калашниковой. Решающим явилось то, что у женщины имелся, между прочим, хоть и невенчанный, но, кажется, любящий (и любимый) супруг. Этому дурачку Дьячкову повезло. Не ценил он, похоже, и не понимал своего счастья.

Но – чу! Я приближался к пункту своего назначения.

Туристическая компания «Мэджик трэвел» помещалась на втором этаже двухэтажного особняка в районе Бауманской улицы. Моего знания языка хватило, чтобы перевести этот англицизм как: «Волшебное путешествие». У входа я заметил сиротливый «Киа-Спортэйдж». Кажется, на нем ездила покойная Настя. Кто, интересно, теперь сметает с него снег и давит на его акселератор?

Я взглянул на часы. Было без пяти четыре. Очень удачное, почти круглое, время для делового визита. Недаром я надел свой единственный (но от Кардена!) галстук.

Перед выездом я проштудировал газету «Экстра-М»: ее каждую неделю приносила к нам в офис бодрая старушонка.

Среди туристических компаний, дававших рекламу в эту газетку, «Мэджик трэвел», руководимая Настей Полевой, ныне покойной, значилась. Однако ни размерами, ни способами подачи, ни ценами ее объявление ровным счетом ничем не отличалось – ни в лучшую, ни в худшую сторону – от семидесяти двух своих конкурентов. Все те же: «Прага, Париж, Париж – Диснейленд, Париж – Лазурный Берег, Хургада, Каир, ОАЭ, Европа – автобусом, недорого!» Все те же цены: «От 299 у.е., от 349 у.е., от 599 у. е….» Три телефона, факс, адрес, e-mail. Web-странички не имеется. Вся эта полезная информация о «Мэджик трэвел» была размещена на фоне стандартной псевдосексуальной блондинки в эфемерном купальнике, блаженно нежащейся где-то на красноморском пляже. Словом, обычная туристическая фирма, каких много.

Трудно было себе представить, чтобы Настю (да еще руками ее любовника или же одной из подруг!) грохнул кто-то из конкурентов по бизнесу. С таким же успехом, как мне показалось, он мог бы замочить семьдесят остальных подателей туристических объявлений.

Но, впрочем, надо поглядеть…

Извилистыми коридорами – то поднимаясь по каким-то ступенечкам, то опускаясь – я прошел по второму этажу, следуя за указателями, отпечатанными на лазерном принтере: «Мэджик трэвел». На указателях имелась та же сисястая блондинка, как на газетной рекламе. В коридоре отвратительно пахло надоевшим за праздники салатом «оливье», и где-то в противоположном конце его раздавались взрывы коллективного смеха. Слава богу, от этого очага разнузданного рабочего веселья я, кажется, удалялся.

Наконец бумажные стрелы привели меня к стальной двери, поверх которой была приклеена скотчем все та же бумажонка с названием фирмы и грудастой блондинкой. «Не густо, – подумал я. – Контора-то у Насти была не самого высокого полета».

Я решительно толкнул дверь, ведущую в «Волшебное путешествие».

В большой комнате со стандартным евроремонтом (больнично-белые стены, черные столы, черные кресла) помещалась, судя по всему, вся целиком, в полном составе (за исключением, естественно, бедной Насти), компания «Мэджик трэвел». И она, эта компания – о чудо для второй половины дня сочельника! – ничего не праздновала.

За длинной конторкой, в которую сразу упирался посетитель, сидели две девицы унылого вида. На конторке были разбросаны в художественном беспорядке глянцевые проспекты. Те же проспекты висели в развернутом виде по стенам.

В глубине комнаты, справа, стояли три стола. За одним из них сидела матрона лет пятидесяти. В тот момент, когда я открывал дверь, она как раз принимала лекарство. Увидев меня, она смешалась и принялась судорожно запивать пилюльку. «Приятного аппетита!» – сказал я ей, чем смутил еще больше. Два других стола были пусты.

У стойки на одном из стульев для посетителей сидел и, очевидно, пытался кадриться с одной из конторских девушек мой Вовик. Калашниковы описали его точно: хилая бородка, слегка отрешенный вид. Он то ли еще не дослужился до собственного стола, то ли покинул его ради того, чтобы быть поближе к очередному объекту своего пылкого сердца. Удивительно непостоянны эти современные молодые люди!