Алексии было не привыкать оставаться дома одной. Ее старший брат Кайл уже 4 года как уехал из дома. Сейчас он уже заканчивал четвертый курс в Хартфорде. Родители вечно разъезжали по мероприятиям. У них была небольшая частная практика в Бич Фолз, но книги серии «Помоги себе сам» принесли им известность. И теперь жизнь родителей состояла из сплошных семинаров, раздач автографов и передач на радио. В эти выходные родители поехали… а кстати, куда они поехали? Вроде бы, в Иллинойс. Алексия уже не могла уследить за их плотным графиком.

Она привыкла развлекать себя сама, когда родители были в отъезде, а подруги проводили время со своими ухажерами. Она посмотрела все сезоны шоу «Будущая топ-модель Америки» (ее фавориткой по-прежнему оставалась Келен, почему же эта девушка не выиграла?), телеведущая Вероника Марс стала чуть ли не лучшей подругой, а еще Алексия была ревностной поклонницей шоу «Лучшая неделя».

Она не относилась к тем людям, которым для развлечения обязательно нужна компания. Она была вполне счастлива, оставаясь дома одна. Ведь так она могла делать что угодно и когда угодно.

Приспичит ей посмотреть в пятидесятый раз «Зуландера» с миской попкорна на коленях — пожалуйста. Но сейчас Алексия с нетерпением поджидала кого-нибудь из подруг, расставляя в комнате свечи и тарелки с «начос» и «сальсой». В конце концов, развлекаться самой по себе надоедает, и всем нам нужна компания, чтобы не сойти с ума. А что может быть лучше, чем пообщаться с подругами?

Вчера ночью они все единогласно решили, что ритуал по избавлению от бывших надо провести как можно скорее. Чем раньше, тем лучше, заявила Рейвен. Как всегда, она была готова решительно вычеркнуть бывшего ухажера из своей жизни. Но раньше она бы тут же завела роман с новым парнем. А сейчас они составили Кодекс. Правда, Алексия не очень-то верила, что Рейвен сможет следовать ему. Из них четверых, она была самая сдвинутая на почве парней.

Рейвен почему-то считала, что одиночество — это признак какой-то неполноценности. Алексия подозревала, что потребность Рейвен в романах коренится в том, что ее родители развелись несколько лет назад. Отца она теперь почти не видела и стремилась заполнить пустоту парнями. Что ж, Кодекс должен помочь ей понять, что для счастья не обязательно быть с кем-то в паре.

Раздался звонок в дверь. Алексия заулыбалась. Она открыла входную дверь, и внутрь хлынул прохладный ночной воздух.

— Привет! — сказала она, впуская Рейвен и Келли.

Келли, как всегда, куталась в меховой капюшон. Даже стоя на закрытой веранде, куда не задувал ветер, она постоянно пританцовывала, стараясь разогнать кровь.

Глядя на Рейвен, ни за что не подумаешь, что они с Келли живут в одном климате. На Рейвен был только свитер с капюшоном, тот самый, с розовым черепом на лбу. В руках — без всяких варежек — она держала два пакета.

— Тепло! — взревела Келли и влетела в дом.

Алексия глянула на улицу, но на подъездной дорожке стоял только ее красный «ниссан».

— А Сидни с вами?

— Сидни не придет, — объявила Рейвен. Она водрузила пакеты на стол, сдвинув в сторону вазу с фруктами.

— Она еще не поговорила с Дрю, — пояснила Келли, выдвинув один из барных стульев у стойки. — А он полночи провел у нас дома. — Келли стянула с себя пальто и сложила его на соседний стул. — Думаю, Сид надеется, что он позвонит ей, они помирятся, и все будет хорошо.

Алексия вздохнула.

— Что ж, будем надеяться, что так и случится. Но ведь они никогда раньше не ссорились до расставания. Похоже, это серьезно.

— Я ей то же самое говорила, — сказала Рейвен. — Но она ничего слушать не хочет.

— Ну, а вы-то сами все еще хотите провести этот ритуал? — Алексия не могла скрыть разочарование в голосе.

— Конечно! — Келли тряхнула хвостом. — Я хочу похоронить все, что связано с Уиллом, и как можно скорее.

— А я приготовила для наших бывших надгробия из картона, — добавила Рейвен. — Я подумала, что их можно будет потом сжечь. — Она достала из конверта и разложила на столе три бумажных надгробия. На одном было написано «Дрю», на другом — «Калеб», а на третьем — «Уилл».

— Какие красивые! — Келли схватила надгробие Уилла и пальцем провела по его имени. Немного блеска осыпалось на изумрудно-зеленую поверхность стола.

— Ничего красивого в них быть не должно! — возмутилась Рейвен.

Келли пожала плечами.

— Я же не виновата, что они у тебя получились такими.

— Келли всегда находит красивое в том, что должно вызывать омерзение, — поддела ее Алексия.

— Да она и черта красавцем назовет, если у него волосы будут хорошие, — поддакнула Рейвен.

— Эй, алле, я тут. — Келли помахала руками у них перед носом.

И все трое рассмеялись.

— Пойдемте, — позвала подруг Алексия. — Я подумала, что лучше всего это проделать в зимнем саду. — Она провела их в заднюю часть дома. Стены и потолок зимнего сада были стеклянными, так что небо буквально нависало над ними, и на его черном фоне ярко сияли звезды. Повсюду горели свечи, и язычки пламени отражались в стекле. Алексия сдвинула в угол всю плетеную мебель, чтобы освободить для жаровни место в центре. Вокруг жаровни она разложила подушки, позаимствованные все с тех же плетеных стульев.

— Это для сжигания. — Алексия кивнула на жаровню.

— Отлично, — улыбнулась Келли.

Рейвен опустилась на подушку.

— Что ж, давайте начнем. — Она начала разгружать два своих пакета. Там оказалась целая шкатулка писем, локон волос, футболка, толстый конверт с фотографиями и носок.

— Что это за хлам? — спросила Келли, подняв конверт с фотографиями.

— Все, что мне дарил Калеб. И то, что напоминало мне о нем, я тоже бросала в пакет.

Алексия двумя пальцами взяла носок.

— Это тоже напоминает тебе о нем?

Келли фыркнула.

— Он забыл его у меня дома, — пояснила Рейвен.

Алексия приподняла бровь.

— А, понятно.

— А ты что привезла? — спросила Рейвен у Келли.

Келли порылась в своей сумочке и извлекла на свет буклет прошлогодней художественной выставки и фотографию Уилла, на которой он произносил речь на школьном собрании.

— Знаю, — сказала Келли, оценивающе поглядев на свою кучку, а потом на кучку Рейвен. — У нас с Уиллом были жалкие отношения.

Алексия покачала головой:

— Думаю, жалок был сам парень, а не ваши отношения.

— Да любому за счастье быть с тобой, Кел, — поддержала Рейвен.

Келли неуверенно улыбнулась и кивнула.

— Спасибо, подружки.

Алексия не сомневалась в том, что Келли во всем винит себя и страдает от заниженной самооценки — родители называли это повышенной самокритичностью. Сколько бы Алексия, или Рейвен, или Сидни ни твердили, что Келли очень красива, ей всегда казалось, что можно быть и постройнее.