– Как-то странно. Вдруг обвал. С чего бы это? Я пойду взгляну.

– Женщина равнодушно пожала плечами. Оставив ее отдохнуть еще немного, Игаль сделал несколько шагов по тропинке и присвистнул: на краю дорожки зияла довольно большая свежая яма. «Так вот оно что! Начал падение большой камень отсюда и вызвал камнепад, – сообразил он, – но могу поклясться, что сам по себе камень из такой достаточно глубокой ямы выпасть не мог».

– Занятый разглядыванием, он не заметил, как женщина подошла к нему.

– Камень упал отсюда? – спросила она.

–

– Да, только я не понимаю, как он смог упасть. Судя по глубине ямы, он сидел в ней прочно.

– Женщина опустилась на землю. Видимо, у нее совсем не осталось сил. Вдруг она вскрикнула и, протянув руку, схватила что-то, блеснувшее в песке под лучами заходящего солнца.

– Что там? – спросил Игаль. – Да что с тобой?! – закричал он, видя ее побелевшее лицо и стучащие от ужаса зубы. – Все позади. Сейчас по этой тропинке спустимся в городок, пойдем выпьем что-нибудь, отдохнешь, успокоишься.

– Он наклонился посмотреть, что ее так испугало и увидел медальон в виде яблока с выложенной изумрудами буквой Д. Женщина отбросила его как ядовитую гадюку и забормотала:

– Да, да, конечно… Это я просто очень испугалась. Спасибо тебе…

– Эта безделушка так тебя напугала?

– Нет, разумеется, нет. Просто я до сих пор не могу в себя прийти.

– Само собой. А ты молодец – на такую кручу влезла. Пойдем-ка потихоньку в гостиницу.

– Нет, нет, – снова вскрикнула она, дрожа всем телом, – прошу тебя, не надо в гостиницу. Где ты живешь?

– В шале, тут недалеко, – ответил он успокаивающим тоном, решив, что шок у женщины еще не прошел.

– Пойдем к тебе.

– Ладно, можно и ко мне, – согласился Игаль и протянул ей руку, помогая подняться.

– Уходя, он незаметно подобрал медальон, решив, что его потеряла какая-то расфуфыренная дама из отдыхающих, для закалки нервов решившая прогуляться по верхней тропинке.

– Так Игаль познакомился с Эстер Полаг. Она мало рассказывала о себе, да он особенно и не интересовался, просила никому не говорить, что она у него в шале. Он узнал только, что женщина живет в Тель-Авиве, работает в крупной фирме и ее муж, Рами Полаг, владелец компании. Тогда он решил, что просьба молчать вызвана боязнью ревности мужа. Несколько раз он спускался в городок – купить кое-какие

– продукты и вещи для Эстер. Деньги у нее были, а остальное его мало волновало.

– Прошло несколько дней, ему все это надоело, да и шале требовалось освободить. Они мирно распрощались и разъехались в разные стороны. Игаль вернулся в Израиль, а куда направилась Эстер, он не знает.

– Старший инспектор молчал некоторое время, переваривая информацию. Он уже представил себе, как он объявляет Эстер Полаг в розыск – только неизвестно, в какой стране и за что, – связывается с австрийской полицией и объясняет им, что нельзя так работать, даже если не хочешь нарушать покой своего кукольного городка. А какая полиция быстро и добровольно признает такой ляп: не проверив все досконально, объявить человека умершим! С другой стороны, что есть у старшего инспектора для предъявления претензий австрийской полиции? Показания мелкого проходимца? Дан представил также реакцию своего начальника в данной ситуации и почувствовал, что у него разболелись все зубы сразу.

– Шапиро отпустил парня, строго предупредив, чтобы тот не вздумал исчезать в ближайшее время, – он мог понадобиться как свидетель, а сам уселся в кресло, уставившись в одну точку. Общая картина убийства Дорит Шульман складывалась у него в голове, не хватало лишь некоторых деталей, но не это мучило полицейского. Он ничего не мог доказать! Ровным счетом ничего!

– Из тяжких раздумий его вывело появление Алекса Левина. В отличие от мрачного босса, его физиономия сияла. Шапиро взглянул на помощника и коротко приказал:

– Докладывай.

– Значит так, – начал Алекс, – квартал Неве-Цедек был основан в 1887 году…

– Я учил историю в школе, – буркнул инспектор.

– Хорошо, – Алекс был на удивление покладист, – продолжаю. Интересующий нас дом был построен в 1908 году. Его первым владельцем был Моше Ройтман, репатриант из России. Приехав сюда в 1907 году и высадившись с парохода в

– единственном в то время порту – Яффо, он был неприятно поражен теснотой и грязью этого места, и, будучи человеком деловым, к тому же с деньгами, приобрел участок земли в Неве-Цедек – районе, расположенном неподалеку от Яффо. Там новый репатриант и построил себе дом. Как я уже сообщил, он имел не только некоторое количество денег, но и достаточное количество мозгов, чтобы распорядиться капиталом с толком. Короче, он основал свое дело и процветал. Имел немало по тем временам: дом, красавицу-жену, всю увешанную драгоценностями…

– Это в архивных документах записано? – ехидно встрял Шапиро.

– Это я прикидываю, на основании детских книжек о поисках кладов, – отпарировал Левин, и как ни в чем не бывало, продолжил, – … и двух детей. Все было замечательно, но в 1914 году началась мировая война. В нее вступили, с одной стороны, Великобритания, Франция и Россия, с другой – Германия и Австро-Венгрия.

– Я сдал историю на 80 баллов, – обреченно простонал начальник.

–

– Турция, в состав которой входила тогда Эрец-Исраэль, как ты знаешь, – подчеркнул Левин, – выступила на стороне Германии, и первое, что сделали власти, – изгнали с подведомственной территории всех подданных враждебных государств, в том числе, и Моше Ройтмана с чадами и домочадцами.

– Но без драгоценностей и золота, – добавил старший инспектор.

– Зришь в корень! – одобрил подчиненный. – Как я тебе уже сообщил, Ройтман был человеком с головой и понимал, что провезти золото и драгоценности мимо загребущих лап турецких чиновников и таможенников ему не удастся. Оставить их кому-либо он не захотел, видимо, в придачу к уму и деловым качествам, у него была хорошо развита недоверчивость к людям. Короче, клад он спрятал здесь, в надежде вернуться, а сам вынужден был снова сниматься с места. Возможно, он вернулся в Россию или эмигрировал в Америку. Выяснить это я не смог.

– А что с домом? – нетерпеливо спросил Дан.

– А с домом вообще очень интересная история, – хмыкнул Левин. – Несколько лет дом пустовал, а затем объявился его новый владелец, некий Барух Винер, который заявил, что приобрел данную недвижимость у Моше Ройтмана и даже представил некую бумажку с массой подписей и печатей, на изготовление которых было много мастеров в то время.

– Вот так просто и получил целый дом? На основании непонятной бумажки?

– Ну, зачем «так просто», – обиделся Алекс, – за взятку, конечно, и я думаю, немалую! Он же быстро продал не принадлежавшее ему имущество некоему Крамеру, а тот, в свою очередь, уже через много лет – супругам Бакар. Но о кладе, я думаю, никто из них не знал, а то бы, наверное, разобрали этот дом на куски. Удивительно еще, что при многочисленных ремонтах вазы эти не выкинули. Наверное, боялись их с места тронуть, чтобы дом не обрушился.