удалось полностью искоренить незаконную деятельность. Генерал-майор Уильям Т. Шерман жаловался на то, что, несмотря на присутствие на территории войск Федерации, контрабандистам удается доставлять товары по Миссисипи до Мемфиса и внутренних регионов Конфедерации[92].

В силу очевидных причин Военное министерство Конфедерации даже не пыталось остановить движение контрабанды. В августе 1861 года в лагере неподалеку от Манассаса, Виргиния, полковник Дорси Пендер поговорил с несколькими белыми женщинами, которые незаконно перевозили в Мэриленд сундуки с солдатской униформой. Судя по всему, полковник был восхищен их решимостью и не отдал приказа об аресте. В сущности, военные Конфедерации сами участвовали в деятельности по перемещению контрабанды. Одни офицеры подряжались доставить оружие из Мексики через Рио-Гранде – типичный способ обойти установленную федералами морскую блокаду, – а другие, такие как генерал Сэмюэл Дж. Френч, разыскивали группы контрабандистов и призывали своих интендантов присоединиться к ним на благо армии Юга[93].

Те, кто провозил товары через линию блокады, отличались еще большей отвагой – или, возможно, большей алчностью. Это было очень выгодное дело. Северянам удалось заблокировать значительную часть трафика товаров на морских границах Конфедерации, и контрабандисты, которым удавалось усыпить их бдительность, могли рассчитывать на огромную прибыль. В южных газетах сообщалось, что за избежавший блокады груз запрашивали вплоть до его десятикратной стоимости. Владельцы судов продавали за рубежом хлопок и привозили домой оружие, боеприпасы и порох. Установить личность этих людей непросто, но мы можем очертить биографии тех, кто оказался пойман. Стивен Бартон, брат военной медсестры Клары Бартон из армии США, возил контрабанду из жадности. В 1850-е годы он уехал из Массачусетса, где его обвинили в ограблении банка; суд оправдал Бартона, но восстановить свою репутацию ему так и не удалось. Он переехал в Северную Каролину и стал преуспевающим мельником, однако ему хотелось больше денег, и потому он начал провозить товары через линию блокады. Его поймали, судили военным судом и в конце концов отпустили. Незадолго до конца войны он умер[94].

Письма

Мирным жителям удавалось обходить и еще одну статью Военного кодекса. Речь идет о статье 57, запрещавшей вести с неприятелем переписку и передавать ему информацию. Нарушители запрета подлежали военному суду и могли быть приговорены к смертной казни. По причине войны объем личной переписки между военными и гражданскими значительно вырос: люди писали друг другу как из практических соображений – чтобы сообщить какие-либо сведения, – так и по личным причинам. Помимо прочего, письмо служило доказательством, что автор все еще жив. Как бы то ни было, предполагалось, что обмен почтовыми отправлениями между Соединенными Штатами и Конфедерацией прекратился в июне 1861 года. Однако на протяжении еще нескольких месяцев некоторые почтмейстеры продолжали доставлять почту из одного региона в другой. В нейтральном штате Кентукки жители могли посылать письма обеим противоборствующим сторонам. Были на Юге и другие места, где чиновники или офицеры договорились не препятствовать обмену письмами, если те не носили политического характера[95].

Белые жители Юга быстро разобрались, как отсылать письма по неофициальным каналам. Некоторые обращались к помощи посыльных, которые возили почту между Севером и Югом, но большинство действовали своими силами. Письма из Конфедерации тайком перевозили по самым оживленным дорогам из Северной Виргинии в Южный Мэриленд, а также внутри самой Конфедерации. Салли Макдауэлл из Теннесси пишет, что существовало «много способов» пересылать письма, несмотря на присутствие рядом армии янки. Как и до войны, жители Юга обращались за помощью к друзьям, родственникам и соседям, которые проскальзывали через вражеские ряды, чтобы лично доставить письма адресатам – по несколько посланий за раз. Один сторонник Федерации с гневом назвал эту систему «почтовой службой мятежников»[96].

Обе армии пытались положить конец потоку нелегальной корреспонденции, когда это вредило их интересам. Военное министерство США перехватывало отправленные по неофициальным каналам личные письма и просматривало их на предмет политического содержания. Несколько гражданских лиц, пойманных с «письмами мятежников», были преданы военному суду, и некоторых из них ждало суровое наказание: например, Томаса Диббо из Теннесси до конца войны отправили на каторгу на остров Джонсона. Офицеры-конфедераты, в свою очередь, подвергали аресту мирных жителей, если те посылали на Север письма, в которых содержалась ценная для противника информация. В таких случаях наказание тоже могло быть суровым. Джона Г. Лархорна приговорили к тюремному заключению за то, что он попытался доставить семейное послание – одно-единственное письмо, написанное его сестрой для своего мужа, – из Виргинии в Мэриленд. Кажется, смертных приговоров по таким делам не было, однако обе армии были недовольны таким огромным объемом переписки. Джозеф Айвз, полковник из штаба Джефферсона Дэвиса, в 1862 году отметил, что никому не хватит «выносливости», чтобы просмотреть десятки личных писем на предмет наличия в них военных сведений[97].

При этом солдаты обеих армий стремились использовать содержание писем в своих интересах и не дать противнику сделать то же самое. Когда зимой 1860‒1861 годов поддерживавшие Конфедерацию мирные жители некоторых регионов приняли на себя обязанности по доставке корреспонденции, правительство Юга оплатило им эту работу, однако летом 1861 года офицеры-конфедераты стали арестовывать тех, кто пытался послать на Север письма, в которых, предположительно, содержалась ценная для неприятеля информация. В обеих армиях военные вскрывали корреспонденцию, если та случайно попадалась им в руки, пытаясь обнаружить данные о размере вражеской армии, ее перемещениях и состоянии здоровья солдат. В июле 1862 года бригадный генерал армии Севера Филип Шеридан обнаружил в Рипли, Миссисипи, пачку из 32 частных писем, в которых содержались ценные сведения о перемещениях армии Брэкстона Брэгга[98].

Шпионаж

При этом белые жители Юга не ограничивались тайной перевозкой писем: они собирали для военных информацию, хотя такие действия тоже противоречили пятьдесят седьмой статье Военного кодекса. Обе армии рассчитывали получать от дружественного мирного населения разведданные и вместе с тем старались помешать в этом противнику. В силу самой своей природы история военного шпионажа недостаточно задокументирована, однако информация, полученная от людей, всегда считалась самым ценным типом сведений. Шпионажем во время Гражданской войны занимались многие мирные жители, однако мы никогда не узнаем их имена. В военных документах такие источники часто именуются просто «граждане» – возможно, это делалось именно для того, чтобы скрыть личность шпиона. Как и до 1861 года, южане продолжали обмениваться слухами, сплетнями и предположениями. В Баулинг-Грин, Кентукки, сторонница Федерации Джози Андервуд видела «группы людей, открыто обсуждавших» последние новости, пока дамы в экипажах наносили друг другу визиты. Такие группы формировались по политическим убеждениям. Сейчас граждане внимательно наблюдали друг за другом. Когда Тирза Финч навестила соседей в Виргинии, они расспрашивали ее о ее служившем в федеральной армии брате, однако она почти не осмелилась ничего рассказать – вдруг «сецессионщики» передадут эту информацию другим конфедератам[99].

Многие мирные жители демонстрировали свою лояльность, снабжая ту или другую армию информацией о географии Юга – в особенности о его дорогах. Конфедерация занимала обширные территории, и бо́льшая их часть была незнакома солдатам. Обеим армиям пришлось иметь дело с лабиринтом дощатых дорог, заброшенных трактов и проложенных еще коренными жителями Америки извилистых тропинок. И это не говоря о стремительных реках без мостов, через которые не так-то просто