Разумеется, дядя Арчи сильно расстроился. На прощанье он многозначительно обронил: «Напрасно вы пошли у нее на поводу, профессор. Он бы обеспечил нас всех до конца жизни…».

* * *

— Выходит, дядя знает имя моего отца…

Эффект был, как будто хватили бейсбольной битой по башке. Или опрокинул сразу грамм двести водки без закуски. Головокружение, тошнота и сужающийся в точку мир.

— А вы, Профессор? Вы тоже знаете?

— Ну что ты, — Профессор отвел взгляд в сторону. — Меня больше всего занимала наука. В вашей семейной драме мне была отведена роль несведущего статиста.

Арчи потер лоб. Почему дядя не рассказал ничего об отце? Какие у него для того были причины? Справедливости ради, сам Арчи ни разу не задавал ему вопросов об отце. Даже мысли такой не возникало, настолько крепко мать вдолбила ему в голову, что отца у него попросту нет. Она не скармливала ему нелепые истории про сгинувшего на задании летчика-испытателя или про отважного моряка, ушедшего в кругосветное путешествие. С ранних лет мать приучила не витать в облаках.

После рассказа Профессора размытый, нечеткий образ отца поселился у Арчи в мозгу. Подумать об этом время еще будет, а теперь следовало разобраться с перспективами на ближайшее будущее.

— Сейчас тебя не должны волновать вопросы этического характера. Как и почему твой дядя поступает тем или иным образом, в данном случае не так важно. Хотя тут я не прав, наверное, — поправился Профессор, ненадолго задумался и продолжил: — Конечно, тебе нужно держать в уме, что он делает и почему. Но ты должен сам выбрать свою судьбу. Если вместо тебя это сделает он, ничего хорошего тебя не ждет, уж поверь.

— Мы все время говорим обо мне, Профессор. А что будет с вами?

Губы старика растянулись в снисходительной улыбке.

— О чем мне волноваться, мальчик? — он закашлялся и плотнее укутался пледом. — Мне бежать некуда, я свое отбегал.

— Вы знаете, от кого мы скрываемся?

— Догадываюсь. Тот человек в лаборатории… Он не безумец. То есть, когда вышел из погружения, он, конечно, изрядно тронулся умом, но те, кто его послал… Они ждали, что он раскроет им местонахождение лаборатории.

— Чертовы жандармы!

— Возможно, жандармы. Правда, я никогда бы не подумал, что они способны на такие хитроумные комбинации. Больше всего меня настораживает осведомленность о моих наработках, кто бы за этим ни стоял. Я был уверен, что забрал все материалы, а копии уничтожил. По-видимому, я заблуждался, старый осел!

— Им нужен «Морфей»?

Профессор пожал плечами. Он вытащил из-под пледа пластиковый футляр, достал очки и принялся вдумчиво протирать их носовым платком.

— На их месте я бы очень хотел его заполучить. Сейчас они силой загоняют людей в Центры покоя. Напряжение растет. А за билетом в рай обреченные придут сами.

— Но это билет в один конец, — напомнил Арчи.

— Что ж поделать. В любой системе найдется изъян.

— Слава богу, мы уничтожили «Морфей».

— Даже нынешние бездари сумеют построить новый образец, если доберутся до моих архивов.

Арчи ожидал услышать в голосе Профессора раскаяние, но уловил только нотки усталости.

— По крайней мере, вы их хорошо спрятали?

— Спрятал? Ты шутишь! — Профессор держался на удивления спокойно. — Ничего я не прятал. Архив есть на домашнем компьютере. Моя новая личность им известна, так что они наверняка уже добрались до него.

Арчи растерялся.

— Не пугайся, там им ловить нечего. Архив зашифрован. Пароль — только здесь, — он постучал согнутым пальцем по виску. — А без него им придется подбирать 256-битный ключ. Очень долго подбирать. Я так думаю, примерно вечность.

Старик был прав — ни один компьютер в мире не справится с этой задачей.

— Но как насчет вас? Они же продолжат вас искать.

— Скорее всего. И тебя, вероятно, тоже, учитывая твое ночное знакомство с жандармами. А вот насчет твоего дяди — не уверен. Вы — родственники, но неблизкие. С лабораторией и трупами его не связать, он никогда не контактировал с клиентами. Так что ему беспокоится, в общем, не о чем, — Профессор выдержал паузу и закончил, — если только мы не попадем в руки жандармов.

* * *

Натянув шапку глубже на уши, Арчи вышел на крыльцо. Вокруг, насколько хватало глаз, белели холмы и, минуя линию горизонта, сливались с небом, затянутым серыми тучами. На этом пустынном пространстве мрачно выделялись развалины кирпичного дома на ближайшем пригорке и чернели кляксами деревья, клонящиеся к земле.

Чтобы очистить «жигули» от снега, Арчи понадобилось минут десять. Потом еще столько же, чтобы прогреть двигатель. Он хотел успеть съездить в поселок, пока не стемнело. Профессору требовались лекарства, а бог его знает, когда в здешней глуши закрываются аптеки.

Склонившись над рулем и прислушиваясь к нестройному урчанию двигателя, Арчи вновь и вновь думал о словах Профессора. Было очень трудно поверить, что дядя способен их убить. Пусть он и решительный человек с весьма специфическими представлениями о морали, но убить родного племянника… Арчи прикинул, сколько успел сделать для него дядя за эти годы. Противоположную чашу весов тянули к низу история про шантаж предполагаемого отца Арчи и убийство секретного агента. Хорошо ли он знал дядю? Еще неизвестно, для чего он приблизил к себе племянника? Вспомни маму, Арчи. Уж в ком ты точно не сомневаешься, так это в ней. А она не доверяла своему брату настолько, что порвала с ним всякие отношения. Может быть, ты совершил ошибку, когда направился к нему?

Кто-то постучал в водительскую дверь.

Арчи подскочил на месте, едва не ударившись головой о крышу. Сердце ухнуло ниже уровня диафрагмы и сбивчиво затрепыхалось в обратном направлении. Он повернул голову и увидел сквозь покрытое инеем стекло темный силуэт. Профессор?

Непослушными руками Арчи потянул ручку на себя, а затем толкнул дверь наружу. Человек в черной куртке сделал шаг в сторону, чтобы его не задело, и Арчи увидел, что это не Профессор, а какой-то незнакомый мужчина. На вид ему было лет пятьдесят, на щеках блестела местами седая щетина. Он широко улыбался, и было заметно, что зубов у него не хватает. Съехавшая набок расстегнутая ушанка добавляла ему комичности.

— О, здорóво! — затараторил незнакомец. — А я смотрю, это, идет дымок из трубы или кажется только? Совсем, думаю, допился, кто ж здесь может быть! Тут и летом-то никто не живет, не то что зимой, ага… Давно деревню забросили, эх, ёпа мать… А ты живешь здесь или так? Что-то мне твое лицо не знакомо…

Остолбенев, Арчи промычал нечто неразборчивое.

— Да ты не тушуйся, ёпа мать! — незнакомец сдвинул шапку на затылок и подмигнул. — У нас тут стеснятся не принято. Все люди — братья, так ведь, а? Ты, я смотрю, парень неплохой, только молчишь все… Или соображаешь туго, а? Верно я говорю?