В том числе сам император. Именно по этой причине Публий Элий Адриан и стоял сейчас перед ней с серьезным лицом, не зная, с какой стороны завести разговор с взбалмошной девчонкой, которая просто обожала шутки. Сабина не знала даже, как это воспринимать – смеяться или плакать от досады. Таких напыщенных женихов в ее жизни еще никогда не было. И таких тугодумов.

– Ты получила подарок, который я прислал тебе вчера? – наконец спросил он, когда молчание стало затягиваться.

– Оленя, которого ты убил на охоте? Да, моя мачеха велела передать тебе ее благодарность. Оленины нам хватит на всю неделю.

– Я пришлю еще, – добавил Адриан. – Я каждую неделю езжу на охоту, но столько мяса мне не надо.

– В таком случае, зачем каждую неделю ездить на охоту? – Сабина посмотрела на его холеные руки, на его белоснежную, собранную безупречными складками тогу. – К тому же охота – грязное занятие.

– Ничуть! – с жаром возразил ее будущий муж.

После чего вновь воцарилось молчание.

– Как понимаю, ты заказала какую-то статую, – со скукой в голосе произнес Адриан и жестом обвел мастерскую. – Отцовский бюст?

– В некотором роде, да, – ответила Сабина, указывая на небольшую фигуру из розового мрамора: человек упал на одно колено, мускулистые руки и одно плечо напряжены, придавленные тяжелым шаром.

– Атлант, согнувшийся под тяжестью небесного свода, – сказал Адриан, разглядывая благородные черты мраморного лица: прямой нос, широкий лоб, рот, плотно сжатые губы. – Это лицо твоего отца?

– Угадал, – ответила Сабина. – Вообще-то скульптуру заказала Кальпурния. Как своего рода предостережение, чтобы он не работал слишком много.

– Она мудрая жена, – отозвался Адриан. – Жемчужина среди римских матрон.

– После того, чего отец натерпелся с моей матерью, он по праву заслужил эту жемчужину.

Адриан растерянно заморгал. Сабина сделала вид, что ничего не заметила.

– Ты пришел заказать бюст? – спросила она.

– Да. Хочу сделать подарок императору. Его портрет в образе Энея.

– Лучше Александра. Траян наверняка мечтает покорить весь мир.

– Пусть будет Александр. И весь мир у его ног, – согласился Адриан и вновь повернулся к статуе Атланта. От Сабины не скрылся огонек в его глазах. – Должно быть, твой дядя знаком с философскими взглядами школы Поликлета. Действие и бездействие, слитые воедино. Кстати, ты когда-нибудь видела работы Поликлета, например, его «Дорифора»? Я видел наброски, – начал было Адриан, но внезапно умолк. – Извини меня, Вибия Сабина, тебе это наверняка неинтересно…

– Откуда тебе знать, что мне интересно, а что нет? – возразила Сабина. – Ты уже несколько недель осыпаешь меня цветами, но ни разу по-настоящему не поговорил со мной.

– На ведь девушки не изучают теоретические принципы скульптуры! Или…

– Знаешь, с тобой гораздо интереснее, когда ты не берешься поучать меня, – заявила Сабина. – Советую тебе не возноситься и не изображать из себя небожителя. Лучше говори как простой человек. Так чем же интересен этот «Дорифор»?

Адриан пристально посмотрел на нее. На какой-то миг Сабина подумала, что он вновь начнет изрекать скучные истины. Но нет, он протянул руку и едва ли не с нежностью потрогал мраморного Атланта:

– Видишь, как он перенес тяжесть на одну ногу? Как будто он на полпути между движением и отдыхом. Греческий скульптор Поликлет считал, что это идеальный способ показать красивое, сильное мужское тело. Его «Дорифор» – самый знаменитый тому пример. Но у него есть и женские скульптуры. Например, статуя Геры в Аргосе и бронзовая амазонка в Эфесе.

– Признайся, может, ты тоже скульптор? – спросила Сабина, глядя на его большие кисти. Нет, руки Адриана холеные, мягкие, без единого шрамика, ногти аккуратные, не то, что у дяди Париса с его мозолистыми ладонями.

– Нет, просто любитель искусства, – ответил Адриан с напускной скромностью, показавшейся Сабине подозрительной. – Я лишь делаю наброски и архитектурные чертежи. Те же самые принципы можно увидеть и в греческой архитектуре. Взять, к примеру, кариатид, что поддерживают крышу Эрехтейона! Они ведь не просто служат колоннами. Если присмотреться, одна нога у них согнута в колене, как будто они вот-вот сойдут со своих пьедесталов.

Теперь Адриан говорил с жаром, размахивая руками.

– В один прекрасный день я построю собственную виллу, – заявил он Сабине. – Это будет идеальное сочетание греческой и римской архитектурных традиций! Изящество и красота Греции – коринфские колонны, разве нам есть что им противопоставить? Но венчать их будет внушительный римский купол. Предварительные чертежи уже готовы, но хотелось бы познакомиться с греческими образцами ближе. Я даже планирую съездить в Грецию, чтобы собственными глазами взглянуть на Акрополь, на храмы. Ведь греки построили самые лучшие храмы в мире!

– Слушая тебя, можно подумать, что греки были лучшими во всем, – пошутила Сабина, однако Адриан так увлекся, что не заметил шутливых ноток в ее голосе.

– Не во всем, – решительно возразил Адриан. – У нас, например, лучшее государственное устройство, лучшие инженеры, почти идеальная система организации общества. Но что касается культуры, искусства – то да. Пальма первенства здесь, бесспорно, принадлежит Греции. Архитектура, философия, театр. Что мы можем противопоставить тем же Софоклу или Эврипиду? Только не наши унылые пантомимы! Что же касается литературы…

– Цицерона, – возразила Сабина. – Вергилия, Марциала.

– Их заслуги преувеличены, – фыркнул Адриан.

– Только не Вергилия, – не желала сдаваться Сабина. – Предвижу войны, смерть и реки крови, бурлящий кровавой пеной Тибр.

– Ходульно и напыщенно, – с раздражением заявил Адриан. – Если хочешь узнать о подвигах Энея, советую тебе почитать «Анналы» Энния. Добротная римская проза.

– Нет, лучше я останусь поклонницей Вергилия. А что ты скажешь про Катона.

– Что ж, Катон неплох. Кстати, у него есть книжица об ораторском искусстве, в основу которой легли положения греческой риторики.

– Я ее читала.

– Ты? Удивительно? А «Начала»?

Конец их увлеченной дискуссии положил голос дяди Париса.

– Кыш отсюда, вы двое! – бросил им, даже не отрывая глаз от резца. – Хватит отвлекать меня от дела!

Только тогда до Сабины дошло, что они с Адрианом разговаривали громко, с жаром, в полный голос, причем проговорили уже целый час. Она торопливо завернула в ткань фигурку Атланта.

– Все, мы уходим, дядя Парис.

– Я хотел заказать бюст Траяна, – вспомнил Адриан. – В образе Александра.

– Фу, какая скукотища, – бросил дядя Парис и захлопнул за ними дверь.

– Не обращай на него внимания, – сказала Сабина, когда они вышли на улицу. Носильщики ее паланкина времени зря не теряли: в ее отсутствие они без стеснения заигрывали с хорошенькими молодыми рабынями, торопившимися на рынок. – Дядя Парис творит для души, а не ради денег. Придумай что-нибудь интересное, и тогда он выполнит твой заказ.