Но недружелюбный тон, как известно, журналистам не помеха.

— Всего один вопрос, — произнес он.

Взгляд Каттера окаменел, и Джессика, наблюдавшая за ними, затаила дыхание.

— Зачем вы врезались в Честера?

Каттер поморщился и категоричным тоном отрезал:

— Это не важно. Важно то, что он выиграл, а я проиграл.

Джессика перевела дыхание, полагая, что на этом вопрос исчерпан, но, когда Каттер попытался продолжить путь, репортер вновь преградил ему дорогу:

— Но ведь Честер давно уже нарушал правила, и многие призывали ассоциацию гонщиков вмешаться. Кроме того, известно, что отношения между вами не ладились. — Тут он взял паузу, давая Каттеру возможность ответить. Когда тот возможность эту проигнорировал, продолжил: — Кто-то говорит, что вы просто хотели любыми средствами победить противника. Другие утверждают, что вы решили преподать ему урок хороших манер на трассе. — Он наклонил голову и снова спросил: — Так почему вы пошли на риск?

С мрачным выражением на лице Каттер обогнул его и бросил:

— В настоящий момент причины уже не имеют значения.

Репортер некоторое время смотрел в спину удаляющемуся Каттеру, а потом крикнул ему вслед слова, от которых у Джессики сжалось сердце:

— Имеют, раз ассоциация взяла на себя смелость поставить крест на карьере лучшего гонщика современности! Теперь уже бывшего!

Каттер менял воздушный фильтр на своей «Барракуде» под грохот песен Спрингстина. Фильтр, правда, в замене вовсе не нуждался. Зато Каттер нуждался в том, чтобы отвлечься от слов репортера, так и звеневших в ушах. В былые времена, чтобы развеяться, он бы просто прыгнул в болид и промчался пару тренировочных кругов по трассе. Двести миль в час всегда давали ему острое ощущение жизни и избавляли от дурных мыслей.

Теперь же возможности такой не было, он сам себя ее лишил. В качестве альтернативы все воскресенье Каттер провел под «Барракудой», а в понедельник с утра усиленно тренировался, в результате чего ребра ныли, а вся грудная клетка просто кричала от возмущения, что с ней так обходятся спустя совсем небольшое время после аварии. И боль физическая хоть немного помогала забыть о боли душевной.

Фильтр, понимавший, видимо, что сейчас погибнет в самом расцвете сил, причем зазря, никак не хотел выниматься из своего гнезда. Каттер в раздражении выругался и услышал за спиной голос Джессики:

— А что, если попробовать более мягкое обращение?

Помолчав секунду, он поудобней перехватил отвертку и ответил:

— Это не в моем стиле. — Не было у него сегодня настроения болтать с этой красоткой.

— Из-за того, что вы делаете вид, будто меня здесь нет, я никуда не денусь, — заявила она некоторое время спустя. За этим последовал стук каблучков, и музыка стихла. Гараж погрузился в тишину, которая, казалось, звенела почище рока. — Вы там под капотом пытаетесь от проблем спрятаться? Не выйдет.

С едва сдерживаемым раздражением Каттер пробурчал:

— Я не говорил, что прячусь от проблем.

— То-то и оно. Вы вообще не говорите, и ничего хорошего в этом нет. — Она подошла и облокотилась о машину рядом с ним.

Пряный аромат вскружил голову, словно возрождая все эмоции (и положительные, и нет) и желания. Каттер с досадой провел рукой по волосам. Последнее, в чем он сейчас нуждался, — это сострадание и помощь от этой альтруистки. И раз она сама этого не понимает, пойдет-ка он лучше примет душ. Каттер бросил отвертку в ящик с инструментами и резко ответил:

— Что толку в болтовне?

— А вы попробуйте.

Каттер взглянул в ее милое лицо. В глазах застыла смесь сострадания и настороженности. И он даже знал почему. После случая с поцелуем Джессика наверняка не доверяет себе, оставаясь с ним наедине. То, как быстро она растаяла в его объятиях, стало сюрпризом даже для него самого. Что уж там говорить о ее собственных переживаниях!

Приятные воспоминания несколько приподняли настроение, но, увидев жалостливое выражение ее лица, Каттер вновь нахмурился. Ступив к ней, он вкрадчиво проговорил:

— Солнце мое, ну вы же умная девочка. — Он с удовольствием отметил, как затрепетали ее ресницы. Правильно, бойся меня, бойся! — Сами же понимаете, что сейчас вам лучше уйти. — Он одарил ее взглядом, который призван был окончательно убедить Джессику в справедливости его слов. — Мне надо в душ.

Оставшись в одиночестве, Джессика задалась вопросом, что она вообще здесь делает. Да, ее очень напугало выражение его лица тогда, после жестоких слов журналиста. Возвратились воспоминания о том вечере, в частности подробности ее собственного поведения. Ведь она целовалась с Каттером, будучи на свидании с другим мужчиной! Пусть она и понимала, что Филипп пошел с ней в первую очередь, чтобы прорекламировать свой бизнес. Все равно…

Джессика потерла лоб, размышляя, уйти или остаться. Ведь Каттер не хотел идти на тот прием и согласился ради нее… Решившись, Джессика пошла к лестнице, ведущей в жилые помещения. Пройдя по коридору, она услышала шум льющейся воды и подошла к оказавшейся приоткрытой двери в ванную.

Каттер стоял у раковины, собираясь снять футболку. Взгляды их встретились в зеркале.

— Даже первобытный человек умел выражать свои эмоции, в том числе если был расстроен, — проговорила Джессика.

Каттер опустил руки и перевел взгляд на раковину:

— Я не расстроен.

Джессика осторожно перешагнула через порог:

— Я не уйду, пока вы со мной не поговорите.

— Зачем вам это?

— Я чувствую свою вину за то, что вам пришлось пойти на тот коктейль.

Он снова посмотрел на нее:

— Будем считать инцидент в комнате с акулами достойной платой.

Джессика ощутила жар внизу живота, лицо тоже разгорелось. Стараясь не обращать внимания на собственную реакцию, она продолжила:

— Что вас гнетет? — Она смотрела в его глаза, отражающиеся в зеркале. — Крах карьеры? Травма? Или неделикатность какого-то журналистишки?

Каттер поморщился и скептически хмыкнул, прежде чем ответить:

— Мне плевать, что думает обо мне пресса. — Он наклонился, опираясь руками об умывальник. — Но, разумеется, я не пляшу от счастья, что карьера моя окончена. Не всем же быть оптимистами.

— Вы смеетесь надо мной?

— Я лишь констатирую факты.

Джессика наклонила голову и настойчиво спросила:

— Почему вас так задевают комментарии журналистов?

Поколебавшись немного, Каттер открыл дверь в душевую кабину и выключил воду. Затем вернулся к умывальнику, встал лицом к Джессике, засунув большие пальцы рук в карманы джинсов. Он держался вполне спокойно, выглядел расслабленным. Воплощение мужской красоты и силы. Но взгляд его был устремлен куда-то вдаль. Наконец он произнесла: