Одним словом — благодать.

Нарушали туалетный парадиз лишь выломанная дверца кабинки — телохранитель постарался — да сам виновник торжества, Ариф Гусейн, один из самых богатых людей города.

— Развалился! — негромко, только для Волкова, пробормотал Грушин. Вид мертвого миллионера вызвал у майора очередной приступ уныния: — Не мог в другом месте сдохнуть, сволочь! Поехал бы в какую-нибудь Ниццу да разбился бы на хрен на какой-нибудь «Феррари». Благородно и богато. Так нет, притащился в московское казино и помер в сортире. А нам теперь отдуваться!

— Не мешай, пожалуйста, — попросил Очкарик.

— Извини.

Грушин остался у дверей. Вытащил из кармана пластинку жевательной резинки, засунул ее в рот и принялся усердно работать челюстями. Волков же медленно прошел в глубь туалета и внимательно осмотрел убитого.

Гусейн лежал ничком, уткнувшись носом в плитку. Штаны спущены до колен, рубашка задрана, но обнажившиеся ягодицы стыдливо прикрыты куском ткани. Федор присел на корточки, приподнял тряпицу и прищурился, изучая рану на ягодице. Затем перевел взгляд на подошедшего эксперта:

— Причина смерти?

— Отравление.

— Неожиданно. — Очкарик улыбнулся и потер пальцами переносицу. — А мне сказали, Арифа посадили на кол.

— Так оно и было.

— Поэтому рана на заднице?

— Точно.

— Но смерть вызвана…

— Отравлением. — Криминалист бросил окурок в раковину и присел на корточки рядом с Волковым. — На кол ведь как сажают? Длинную палку в задний проход и вперед. В смысле — вверх…

— Это палка вперед и вверх. А человек — вниз.

— Верно понимаете. Но у нас не кол, а колышек. И не в проход, а в ягодицу. Оцарапал Арифа…

— И убийца смазал его ядом.

— Точно.

— Гм… занятно… — На этот раз Федор почесал кончик носа. — Как в книгах.

— В учебниках по криминалистике?

— Нет, как в детективных романах.

— Ну… можно сказать и так, — согласился эксперт.

— Остается выяснить, почему взрослый не пьяный мужчина уселся на смазанный ядом колышек. Или Ариф думал, что из унитаза торчит что-то безобидное?

— Ариф ничего не думал, — улыбнулся криминалист. — Он ничего не видел.

— Что вы имеете в виду?

— Подойдите сюда. — Эксперт поднялся на ноги и увлек Федора к фатальной кабинке. — Смотрите!

И указал на унитаз.

Окровавленный колышек — вот что увидел Волков в первое мгновение. Он торчал из унитаза, возвышаясь над сиденьем приблизительно на пять сантиметров. В следующий миг Очкарик понял, что в крови испачкано не все орудие, а лишь заостренный кончик. А еще через пару секунд догадался, что не видит основания — его дорисовало воображение, потому что мозг отказывался воспринимать увиденное: окровавленный наконечник миниатюрного копья висел в воздухе.

— Что это? — хрипло поинтересовался Федор.

— Красиво, да? — Криминалист усмехнулся. — Я сфотографировал его со всех сторон, но разбирать это чудо мне жаль. Как вы думаете, позволят забрать всю конструкцию? Вместе с унитазом?

— Да что это такое?

— Совершенство.

— Хватит дурака валять! — взорвался Очкарик. — Я спрашиваю, что это такое?!

Он не мог отвести взгляд от висящей в воздухе окровавленной части колышка. От висящей в воздухе…

— Я думал, вы поняли, — испуганно пробормотал эксперт. — Извините, товарищ полковник…

Но Волков уже успокоился. Вновь потер переносицу. Ему было стыдно за несдержанность.

— Что я должен был понять?

— Краска, — выдохнул криминалист. — Убийца так покрасил колышек, что тот полностью слился с фоном, понимаете? Если смотреть со стороны дверцы, то орудие преступления совершенно незаметно. Превосходная, совершенная ловушка.

Федор наклонился, медленно протянул руку, целясь чуть ниже ставшего видным острия, и почувствовал, что пальцы уперлись в основание оружия.

Краска.

А ведь в какой-то момент Волков решил, что видит нечто необъяснимое.

Краска.

Очкарик выпрямился и сухо, не глядя на эксперта, произнес:

— Прошу меня извинить.

— Честно говоря, я тоже был в замешательстве, — осторожно проговорил криминалист. — Впервые вижу подобное.

— Я тоже. — Федор подумал и закурил. — Что-нибудь еще скажете?

— Совершенство, — повторил эксперт. — Арифа отправил на тот свет не простой убийца, а подлинный мастер. Это, — кивок на унитаз, — настоящее искусство.

— А если без громких фраз?

— Без громких фраз не могу — я в восхищении.

«Ну, что же, еще один человек, которому гибель Гусейна доставила искреннее удовольствие».

Волков в последний раз оглядел место преступления. Чистенький туалет, сломанная дверь кабинки, мертвый мультимиллионер со спущенными штанами и унитаз, над которым висит окровавленный наконечник. Искусство.

Что ж, все правильно. Если бы Арифу прострелили голову, Волкова бы не позвали, и в ГУВД, и в министерстве, и в прокуратуре есть люди, которые специализируются на стандартных заказухах. Очкарика же держали для расследования сложных дел, запутанных и изощренных. Тех, в которых надо было обязательно докопаться до истины. Федор посмотрел на Грушина:

— Ты посоветовал Сидорову вызвать меня?

— Когда я увидел, как прикончили Арифа, то сразу понял, что без тебя не обойтись, — не стал скрывать Васенька.

Теперь понятно, кого следует благодарить за испорченные выходные и встречу с необычным убийцей. Впрочем, именно благодарить: Волков душой не кривил, он увлекся новым делом.

— Тебе нравятся загадки, — усмехнулся Грушин. Очкарик не ответил. Глубоко затянулся сигаретой и перевел взгляд на эксперта:

— Завтра я должен знать, чем отравили Арифа. Успеете?

— Постараемся.

— Договорились.

Федор развернулся и вышел из туалета.

* * *

Старые дома смотрят на мир особым взглядом. Те из них, кто потерял хозяина, превращаются в неприглядные ковчеги с мрачными лестницами и обшарпанными стенами. Их взор угрюм и тосклив, они не знают, чего ожидать от завтрашнего дня: реставраторов, способных вдохнуть в древние стены новую жизнь, или бригаду гастарбайтеров из солнечного Таджикистана, рекрутированную для сноса надоевшего всем строения.