Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Остановись.
Алекс поднял голову и окинул меня затуманенным взглядом.
— Не нужно меня стесняться. Расслабься и получи удовольствие.
Какое там удовольствие! Мои щёки пылали, руки сжались в кулаки, но, когда я почувствовала внутри мягкий язык, который двигался в нереальном ритме, моё сопротивление куда-то испарилось. Острый приступ желания пронзил тело, заставляя выгнуться дугой, приблизиться к источнику наслаждения. Громкий крик, и я провалилась в беспамятство, испытав ни с чем не сравнимое удовольствие.
Алекс поднял меня на руки и переложил на кровать. Спрятав моё лицо у себя на груди, он укрыл меня одеялом, нежно поглаживая по спине.
— Я прощён?
— Даже не надейся. С тебя сто один оргазм.
Он усмехнулся и перевёл разговор на другую тему:
— Мы вылетаем завтра, котёнок.
— Что? Ты же говорил, через неделю. — Я тут же очнулась.
— Планы поменялись.
— А как же Ромка?
— Он навестит нас в Нью-Йорке. Они с маман стали просто не разлей вода.
Я почувствовала укол ревности. Дотянувшись до тумбочки, схватила сотовый и набрала номер сына.
— Привет, мам! Мы на яхте.
— На какой ещё яхте?
— На яхте Александра Сергеевича. А как ты?
Как? Что я могла ответить подростку? Я даже не знала, в курсе ли он и Вера Львовна, что мы с Сашей поженились. А если и в курсе, то как они к этому отнеслись?
— Нормально. Ушла в отпуск. Целыми днями валяюсь на кровати, бездельничаю.
— Мы… мы там с бабулей выслали фотки на почту Сергеевича. Глянь, но не ругайся.
— С бабулей? Сергеевича? Что за фамильярность?
Ромка рассмеялся.
— Прости. Папой господина Мажарова звать пока не могу, но бабулю, считай, ты мне подарила.
Я схватилась за голову. Пушкин всё разболтал и даже не предупредил меня.
— Сергеевич звонил, консультировался, что ты любишь есть, что пить, какие цветы нюхаешь. В общем, мы с ним поладили. А то, что вы завтра летите в Америку, вообще не проблема. Заеду, как только смогу.
— Что? Самостоятельным стал?
— А то! Не парься, всё под контролем.
Сын попрощался и кинул трубку. Действительно, зачем вести беседы с матерью, когда в твоём распоряжении целая яхта и Львица на пенсии?
По самодовольному лицу Мажарова я поняла, что он очень хорошо расслышал весь наш разговор.
— И давно ты общаешься с Ромкой?
— С первого дня нашего знакомства.
— Значит, заставил сына слить всю информацию обо мне?
Алекс потянул меня на подушку.
— Я же должен был наладить контакт с парнем.
— Зачем? Чтобы через четыре месяца он лишился очередного отца? Ромка впечатлительный. Неизвестно, что он там надумал себе.
Мажаров обнял меня за плечи.
— Мы разберёмся, как будем строить отношения через четыре месяца. Во всяком случае, я сделаю всё, чтобы не травмировать пацана.
Утром Евгений отвёз меня домой. Я должна была собрать чемоданы и вернуться к обеду в «Континенталь». Алекса я оставила в кабинете, нервного и возбуждённого. Он категорически не хотел рассказывать, что случилось, но по обрывкам фраз я сделала вывод, что некий чёртов Эдвард Вульфф уже вёл переговоры с японцами, опережая Мажарова на круг.
Что ж, помочь Алексу в этой битве я не могла. Хотя, если этот самый господин Вульфф обойдёт Мажарова в гонке за миллионами, я получу свободу. Мы перепишем контракт, я вернусь на работу, возьму ещё четверть ставки и начну гасить долги. Ромка нормально окончит школу и поступит туда, куда решит. Разве не этого я хотела?
Закончив паковать чемоданы, я подошла к секретеру, на котором красовалась деревянная шкатулка. Раньше она трещала от обилия драгоценностей, но постепенно всё было продано. Теперь на дне лежал только маленький деревянный кулон в виде сердца с подписью «На Щастье!». Я улыбнулась и положила свой талисман во внутренний карман кошелька. Вот так всегда получается, ждёшь себе счастье, ждёшь, а вместо него приходит щастье, и делай с ним что хочешь.
— Вы не волнуйтесь, Анна Игоревна. — Женя застенчиво улыбнулся. — Я останусь в городе, встречу Романа и Веру Львовну, а потом лично буду сопровождать мальчика до Хьюстона. И за квартиру не переживайте. Александр Сергеевич приказал поставить её на сигнализацию. Ни один вор сюда не доберётся.
Я чуть не рассмеялась. Что у меня забыли воры? Да они квартиры, подобные моей, обходили десятой дорогой. Наверное, боялись заразиться вопиющей нищетой. Кроме неприлично дорогого Ромкиного ноута, тут не было ничего ценного, абсолютно ничего.
Я вернулась в гостиницу с нехорошим предчувствием. Алекс сидел в холле и, уставившись в одну точку, рвал бумаги. Я подошла ближе и обнаружила, что это был мой контракт.
— Что ты делаешь?
Он поднял на меня глаза.
— Это твоя свобода, Ань. Ты можешь уйти прямо сейчас.
Я взяла в руки обрывки, оставшиеся от документов. Квитанция из ремонтной мастерской, моя расписка, чеки из управляющей компании…
— Уходи. Я прошу. Не стой над душой. — Алекс обхватил голову руками.
О-о, если бы я услышала это четыре дня назад… но сейчас… сейчас что-то дрогнуло во мне.
— Ты порвал свой экземпляр, но есть ещё один. И я выполню все условия. Я никуда не уйду. Ты обязан отвезти меня в Америку и представить японскому партнёру. Если ты нарушишь условия, я затаскаю тебя по судам.
Алекс слабо улыбнулся.
— Ты ничего не понимаешь, Аня.
Только сейчас я заметила, что его правая ладонь обмотана полотенцем.
— Смотри. — Мажаров развязал полотенце.
На костяшках пальцев были свежие раны.
— Нужно обработать.
— Не нужно. Я не нуждаюсь ни в твоей жалости, ни в сочувствии. Но ты должна уйти, пока не поздно. Ты просто не знаешь, с кем связалась. Я псих, зверь. Ты подписала контракт со зверем. Вот он я.
Он разорвал футболку и отбросил её в угол. Теперь жуткая татуировка горела на его плече, как клеймо. Это была не фантазия художника. Это была суть хозяина. Странный зверь с головой льва, телом пантеры и змеиным хвостом скалил несоразмерно огромные клыки, готовясь к прыжку.
— Что это?
— Шокирована? То-то и оно! Недавно я закончил курс лечения и думал, что уже выздоровел, но это была всего лишь ремиссия, нестойкая и непродолжительная. Достаточно небольшого стресса, и я сорвался. Что будет, если в припадке ярости я причиню тебе вред?
Я села и провела пальцами по глубоким ссадинам.