В восьмом классе к середине учебного года Кайенна захотела заняться сексом. Друзья говорили, что это прикольно, и дразнили ее, потому что она еще девственница. Но она боялась: вдруг это больно, вдруг она заразится СПИДом, или забеременеет, или парень перестанет ее уважать. Она призналась, что ей известно про двойные стандарты в отношении парней и девушек, когда говорят: «Сексуальный парень – жеребец, сексуальная девчонка – шлюха». Летом, перед тем как пойти в девятый класс, они с Челси отправились на вечеринку, где не было взрослых и никто за ними не присматривал. Там был один парень из школьной команды «Курс на воображение», с которым она была знакома. В шестом классе Тим был невинным и правильным. Теперь же он был длинноволосым старшеклассником с банданой на голове, саркастический и юморной.

Друзья Тима пригласили десять девушек и девять парней. Он открыл родительский бар с напитками и налил шнапса с корицей девушкам, а парням – виски. Кайенне не понравился этот противный на вкус сироп, похожий на средство от кашля, но она так волновалась, что выпила его. Тим подошел к ней и сел рядом. Сказал что-то одобрительное о ее рубашке и пошутил обо всех этих придурках, которые пришли на вечеринку. Налил ей добавки. Друг Тима включил Depeche Mode и погасил в комнате свет.

Кайенна разволновалась и зарделась. Тим обнял ее и поцеловал в лоб. Они немного пошептались, а потом занялись любовью. Все остальные пары делали то же самое. Некоторые ушли в другие комнаты.

«Я знала, что все произойдет именно в этот вечер, – тихо сказала Кайенна. – Удивительно, до чего же быстро все случилось. Мы занялись сексом всего лишь через час после начала вечеринки».

В течение месяца после того вечера они с Тимом встречались. Разговаривали о школе, о музыке и о кино – никогда о сексе. Они жили в разных концах города и никак не могли договориться, как встретиться. Дважды они строили грандиозные планы, но ничего не вышло. Прошло какое-то время, и они оба нашли себе новые увлечения там, где учились, и их отношения тихо сошли на нет.

Я спросила ее, что она сейчас чувствует к Тиму. Кайенна в задумчивости потерла лоб: «Мне бы хотелось, чтобы все произошло более романтично».

Кайенна – моя типичная пациентка. У нее было довольно счастливое детство. Вступив в пубертатный период, она испытала замешательство, столкнувшись с трудностями и изменениями в жизни, по крайней мере на какое-то время. Она стала хуже учиться, забросила занятия спортом и больше не мечтала стать врачом. Постепенно утрачивая защищенность, которой была окружена в начальной школе, она погружалась в более сложный мир старшеклассников, и ее взаимоотношения с окружающими усложнились. Ей пришлось решать, как относиться к алкоголю или сексу. А после того, как занялась сексом с Тимом, она заразилась герпесом.

Когда я только начинала работать с такими девушками, как Кайенна, я сама была в растерянности. Моими преподавателями в 1970-е годы были мужчины-психологи. За исключением работ Кэрол Джиллиган, практически все теории подросткового возраста создавали мужчины, которые в основном проводили исследования с мальчиками.

Я обнаружила, что девушки находятся во власти сложных и глубоких чувств. Они ощущают, что кому-то что-то должны, и чувствуют отчуждение, они любят кого-то и приходят в ярость, они близки с кем-то и при этом держат дистанцию, и все это одновременно и по отношению к одним и тем же людям. Создавалось впечатление, что симптомы моих пациенток были обусловлены их возрастом и похожими жизненными ситуациями, в которых они оказались. Некоторые моменты, например обеспокоенность по поводу собственного веса, страх, что тебя отвергнут, и потребность в совершенстве, казались последствиями ожиданий общества от женщин, а не «патологией» каждой конкретной девушки. Они мучительно пытались разрешить проблемы, связанные со множеством противоречивых требований по отношению к себе: будь красивой, но не в красоте дело. Будь сексапильной, но не сексуальной. Будь откровенной, но не рань чувства окружающих. Будь независимой, но милой. Будь умной, но не настолько, чтобы распугать всех парней.

Девушки, приходившие ко мне на сеансы психотерапии, были воплощением всех тех проблем, которые ни мое образование, ни мой опыт не помогали мне разрешить. Когда я упрямо применяла к ним традиционные психотерапевтические методы, они не срабатывали. Девушки переставали приходить на прием или, что еще хуже, послушно появлялись, но болтали о том и о сем и не добивались никаких полезных для себя изменений. Я долго ломала голову над проблемами моих пациенток подросткового возраста. Я хотела так сформулировать их проблемы, чтобы это стало руководством к конкретным действиям с положительным результатом, и я пыталась связать их поверхностное поведение с их глубинными противоречиями. Помогли мне труды Алисы Миллер[12].

Миллер достигла вершин в понимании того, как личность утрачивает свою целостность. В книге «Драма одаренного ребенка» она описывает процесс утраты ее пациентами самих себя в раннем детстве. Она считает, что в детстве эти пациенты были вынуждены совершить сложный выбор: быть самими собой и быть честными или сделать так, чтобы их любили. Если они выбирали целостность, то родители от них отворачивались. Если они выбирали любовь, то теряли себя.

Родители ее пациентов внушали им в детстве, что мыслить, чувствовать и вести себя по-своему допустимо лишь в незначительной степени. Дети отказывались от того, что считалось недопустимым. Если злиться недопустимо, то они делали вид, что не злятся. Если сексуальность недопустима, они вели себя так, словно не испытывали сексуальных влечений. В детстве пациенты Миллер выбрали родительское одобрение и утратили себя. Они прекратили выражать неприемлемые чувства и вести себя неподобающе, по крайней мере в обществе взрослых. Они перестали делиться теми мыслями, которые не вызывали одобрения. Кто-то из тех, чье поведение считали неприемлемым, затаил эти чувства в себе и в конце концов зачах от недостатка внимания. А некоторые, кого не одобряли, стали проецировать эти чувства на других людей.

Миллер верила, что по мере отказа от собственного «Я» начинает формироваться ложное представление о себе. Если оно встречает одобрение окружающих, то приобретает ценность – и какое-то время человек счастлив. Если им управляет ложное «Я», то подкрепление и оценка исходят от других людей. Если же ложное «Я» не обеспечивает одобрения окружающих, то человек чувствует себя опустошенным.

Эта потеря себя наносила ее пациентам такую травму, что они это чувство подавляли. У них оставалось лишь смутное воспоминание о том, что утрачено, какое-то ощущение пустоты и пережитого предательства. Эти люди ощущали собственную уязвимость и чувствовали, что сбились с пути: они были счастливы, когда их хвалили, и в отчаянии, когда их игнорировали или критиковали. Они напоминали лодки без мачт и паруса. Чувство их собственной значимости менялось, если ветер вдруг подул в другую сторону.

Миллер противопоставляет взрослых, выработавших ложное представление о себе, тем, кто верен себе и честно проживает то, что чувствует. Такие искренние взрослые люди принимают себя такими, какие они есть, а не ожидают одобрения и поддержки окружающих. Она называет такое состояние психологическим душевным здоровьем. Ее средство от душевной болезни – это «выяснение и эмоциональное приятие того, что является истиной для каждого человека». Она советовала своим пациентам признавать то, что произошло с ними в раннем детстве, скорбеть об этом и в конце концов с этим примириться. Лишь в этом случае они смогут стать самими собой.