Дварфами командовал самый низкорослый из них, но в то же время самый широкоплечий и самый широкобородый рудознатец Херик. Но поставлен он был командовать не потому, что слыл знаменитым воином, которых среди дварфов вообще не было, а только потому, что знал, как и Истлейв, славянский язык. Руки у Херика были короткими, но объемными, как нога обыкновенного человека. Такие руки, конечно, позволяли носить самый тяжелый щит без усталости. Мечи, которые из-за малого роста и коротких толстых ног могли мешать при ходьбе, дварфы носили только за плечом. Впрочем, выхватывать оружие из-за плеча, может быть, было даже удобнее, чем с пояса. Овсень видел, что многие норвежские и шведские моряки и славяне с руянской ладьи, вооруженные укороченными мечами, носили их на манер дварфов за спиной. Но это требовалось там, где бой проходит в тесноте, например, когда сцепляются два драккара или драккар с ладьей. Мечи дварфов в дополнение ко всему выделялись еще и кованой художественной отделкой. Они не были украшены драгоценными камнями или драгоценными металлами, но красота и удобство рукояток останавливала на таком оружии взгляд. И все мечи отличались повышенной шириной клинка и уменьшенной длиной. Наверное, дварфам, при их небольшом росте и большой физической силе, было удобнее воевать именно такими.

Последняя десятка подземных жителей выгрузилась с ладьи не только с оружием, но и с рабочими орудиями и несла за плечами мешки с различными лопатами, кирками и еще чем-то, что было в мешках невидимым. Не использовать такую силу, когда она сама просит ее использовать, было просто грехом. Так решил Овсень еще во время плавания. Ансгар согласился с сотником, и тогда же они договорились о временном разделении сил и о дальнейшем взаимодействии. Дварфы с их новой ролью согласились охотно: поскольку люди, более склонные к войне, собрались за них сделать их дело, они должны помочь людям сделать то, что сами люди сделать не в силах. А не в силах люди быстро копать подземные переходы, по которым можно проникнуть в любое помещение любого дома.

– Мы готовы, ярл… – доложил Херик, едва дварфы закончили выгрузку.

– Я не ярл, дружище, и мне не нравится такой титул. В наших землях он напоминает о крови и огне, о грабеже и грабителях, об убитых стариках и похищенных женщинах и детях и не слишком уважается. Я просто сотник Овсень и прошу меня так называть… Наши нелюди зовут меня дядюшка Овсень. Значит, выступаем. Тропа почти готова. Далеко нам идти?

– Не очень, дядюшка Овсень. Если сейчас перекусишь, предобеденный голод еще почувствовать не успеешь, как будем на месте. Но там придется-таки спрятаться получше и ждать. Наш уже готовый ход ведет через каменные стены в верхний ярус башни, откуда можно слышать разговоры колдуна. Там нам делать пока нечего. А в подвалы, куда нам дорога, надо еще новый ход прокопать… Но он не может быть длинным. Нас много, и никто не успеет устать. Даже ты ждать не устанешь, хотя и очень торопишься…

– Мы успеем вернуться?

– К обеду, думаю, вернемся… Хорошо бы пообедать у конунга Ансгара, но туда мы чуть-чуть опоздаем. Надеюсь, без нас все не съедят. Но у них тоже времени будет мало… Не до еды…

Судя по манере дварфа разговаривать и по сравнениям, которые он выбирал, Херик всегда страдал повышенным аппетитом. Наверное, для обладателя плеч такой ширины и рук такого объема это было даже нормальным явлением. Кто много работает физически, тот, как правило, много ест. Это в случае, если ему есть, чем себя подкормить. Херику, судя по всему, было чем. По крайней мере, за пазухой у него виднелся каравай хлеба, а на поясе висела объемная фляжка. Еще во время пути Херик к фляжке прикладывался, и Велемир спросил, что пьет дварф.

– Сок крапивы пополам с соком клюквы. Хочешь попробовать? Очень вкусно! И здоровья добавляет…

Велемир хотел сделать глоток, но вовремя надумал понюхать и так сморщился, что вызвал удивление Херика.

– Неужели не нравится? – спросил дварф, не понимая причины такой мимики десятника.

– Я уж лучше водой обойдусь… – отказался стрелец и снял с пояса свою фляжку.

* * *

– Выходим, – скомандовал Овсень.

– Дядюшка, дядюшка, – послышался тонкий голосок. – Возьми меня с собой.

Извеча бежал от ладьи. Без мешка ему бегать было легко, несмотря на короткие ноги.

– А ты не хочешь остаться со Смеяном?

– Он заставляет меня писать, а у меня пальцы устали.

– Что писать?

– Ту книгу, которую я помню. Я пишу ему краской на коже. Уже половину половины написал. А он дальше велит. Я устал, голова от натуги болит.

Овсень предпочитал никого не заставлять делать дело, к которому тот стремления не имеет.

– Поехали. Вот еще бы ты читать научился…

– Тетушка Всеведа обещала научить меня, да не успела.

– Научит. Ты у нас способный.

Овсень наклонился, ухватил домовушку за шиворот и посадил на спину Улича позади себя. Лось-великан дополнительный груз выдержит без труда, поскольку груз этот совсем невелик.

– Подожди, Овсень, – позвал от ладьи шаман Смеян.

Подошел, привычно косолапя, и протянул небольшой холщовый мешок.

– Это и есть труд Извечи. Если доберешься до Всеведы, отдай ей. Она скажет, что с этим делать. Вдруг да сразу сгодится. Только помни – она под сетью Гунналуга, и увидеть ее будет трудно. Я видел ее из другого мира. И Заряна тоже под этой сетью. Только Всеведа под двумя сетями, Заряна под одной. Первая сеть, что только на Всеведе, мешает ей волхвовать, вторая делает их невидимыми из этого мира, но и им не позволяет в мир войти. Признаться, я не догадываюсь, что можно с этой сетью сделать. Это какое-то незнакомое мне колдовство. Да и сама Всеведа не понимает…

– Я найду их…

– Ищи. Я попробую камлать… Валдай уже костер готовит. Может, смогу как-то тебе помочь. Я взял несколько волосков из ушей Добряны. И попробую следить за ней и направлять. Она тебя поведет правильно. Она почувствует, потому что сама в двух мирах сразу живет, и правильно покажет. И я буду с вами, только вы меня из своего мира не увидите…

– Хорошо.

Двинулись сразу двумя колоннами. Ни вои не опережали колонну дварфов, ни дварфы не выдвигались вперед. Но рядом с лошадьми, а особенно рядом с лосями, дварфы казались совсем крошечными, чуть ли не ползающими существами. Впрочем, Овсень слышал про их серьезный характер и неуступчивость в бою, да и Хаствит, как рассказывали, хорошо показал себя при столкновении драккаров на Ловати, и потому радовался таким союзникам.

Между двумя колоннами спокойно рысью трусила волкодлачка, на которую дварфы все еще косились с некоторым недоверием. Она на них внимания не обращала. Но часто задирала нос и нюхала воздух. То есть вела себя уже совсем, как настоящий зверь, научившись обычным звериным способам познания мира…

* * *

Тем временем, понимая нормальную радость обитателей Дома от прибытия вроде бы навсегда потерянного и вновь обретенного хозяина, Ансгар мягко приказал прекратить переполох, вызванный его появлением. И отдавал распоряжения, которые считал срочными для обеспечения безопасности и скрытности. А Хаствит с Истлейвом, как и договаривались, пошли обходить двор по внутренней территории, быстро сориентировались и остановились в выбранном месте. Стража из двух полабских славян, что сопровождала дварфов, знала этот народец мало и недоумевала, не понимая, что делают такие странные нелюди в узком промежутке между домом и внешним частоколом, выставленным на самом краю обрыва. Но страже, конечно же, и не следовало знать о мысленных переговорах, которые вели дварфы со своими собратьями, сидящими внутри скалы, на которой был выстроен Дом Конунга. А дварфы, переговорив и удовлетворившись, переглянулись, обменялись несколькими кивками и после этого вернулись в дом к людям, оставив провожающую их стражу недоумевать о цели такой прогулки.