Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дворецкий налил коньяк из графина в стакан и удалился. Рутерфорд сел напротив Мунго.
‘Я знаю, что в жилах молодого человека течет горячая кровь, - сказал он. - Но послушай совета человека, который прожил достаточно долго, чтобы научиться мудрости. На данный момент все карты в руках Честера. С другой стороны, ты - нищий изгой, который вскоре предстанет перед судом за кражу рабов. Люди знают, что у твоего папы репутация мягкотелого негра – они сделают из тебя сумасшедшего аболициониста. Белый человек, предавший свою расу? Честеру даже не пришлось бы подкупать присяжных, чтобы сделать из тебя пример.’
Мунго отхлебнул виски и не стал спорить.
‘Я чувствую, какой гнев должен быть в тебе. Рутерфорд взглянул на портрет матери Мунго, висевший на стене. - Абигейл любила Уиндемир больше всего на свете и хотела, чтобы он достался тебе, когда они с отцом умрут. Так что позволь мне помочь тебе вернуть его.’
Мунго сидел неподвижно в своем кресле, его желтые глаза внимательно следили за Рутерфордом.
‘Что ты предлагаешь?’
‘Ты уедешь из страны.’
- Меня уже обвиняют в краже рабов. Не мог бы ты добавить к обвинительному заключению подписку о невыезде? - сухо спросил Манго.
Рутерфорд постучал трубкой по подлокотнику кресла. ‘Тебе понадобятся деньги, чтобы выступить против Честера Мариона, а твоя семья обанкротилась.’
- Не вся моя семья. Мунго кивнул на роскошную мебель в комнате, на прекрасные картины Тернера и Констебля, привезенные из Англии.
Рутеррфорд напрягся. - ‘Это не моя битва. Я дал Абигайль самое лучшее приданое, какое когда-либо было у дочери, а твой отец растратил его, щедро раздавая привилегии своим неграм. Я этого не забыл.’
Его голос был резок, такого тона Мунго никогда раньше не слышал. До сих пор он видел Рутерфорда только глазами внука – добрым и любящим. Теперь он увидел лицо, которое Рутерфорд показывал миру. Он не накопил свое состояние по доброте и счастливой случайности. Он был бизнесменом, противником, которого ты не хотел бы видеть за столом переговоров. Враг, которого ты не можешь себе позволить.
Если бы Мунго посмотрел в зеркало, то увидел бы, что жесткий свет в глазах Рутерфорда отражается на лице Мунго. Он, возможно, признал его таким, какой он был. Абсолютная безжалостность.
‘Меня интересует один корабль, "Черный ястреб", - сказал Рутерфорд. ‘Он отплывает из Балтимора через три дня, и когда это произойдет, ты будешь на борту в составе экипажа. Его хозяин, капитан Стерлинг, мой друг и вполне заслуживает доверия. Он получит двести тысяч долларов прибыли от путешествия, и – в память об Абигейл - я дам тебе один процент акций. Если я получу хороший отчет о твоем поведении от Стерлинга, я увеличу его до пяти процентов в следующем рейсе. Если это выгодно, я сделаю тебя полноправным партнером в этом предприятии.’
‘Куда направляется корабль?- Спросил Мунго.
‘Африка.’
- Нас не будет несколько месяцев. Мунго старался держать себя в руках, но все, что он видел в своей голове, - это Честер, ухмылка на его лице, когда он целился из пистолета в Камиллу. ‘Пройдут месяцы, даже годы, прежде чем я смогу бросить Честеру вызов.’
Резерфорд пожал плечами. - ‘Вот как это должно быть. Мое предложение не подлежит обсуждению.’
Мунго замолчал, мысленно прикидывая возможные варианты, как шахматист. Должно быть, Резерфорд прочел его мысли по лицу.
‘Если тебя не будет на этом корабле, когда он отплывет, если ты продолжишь свою вендетту против Честера, или вернешься за своей рабыней, или еще что-нибудь, я сам назначу награду за твою поимку, - предупредил он. - Ты вернешься в тюрьму. Если Честер Марион и вполовину так безжалостен, как ты сказал, он найдет тебя там и удостоверится, что ты мертв, прежде чем ты даже увидишь здание суда изнутри. Я ясно выражаюсь?’
И снова Мунго увидел сталь внутри своего деда. Какие бы мысли ни приходили ему в голову о том, чтобы бросить вызов Рутерфорду, в этот момент он их отбросил. Камилла была мертва, и торопиться было бесполезно. Он отомстит на досуге.
Мунго допил коньяк и встал. - Я поплыву на "Черном ястребе".’
***
Воздух в кладовой Уиндемира был тяжелым от затхлой сладости сухого табака. В обычное время комната должна быть заполнена бочонками упакованного табака, готового к отправке в Англию и за ее пределы. Теперь она была пуста - за исключением Камиллы. Она лежала на полу среди мусора, свернувшись в клубок. Она была удивлена, что осталась жива, хотя еще не знала, радоваться ли этому.
Она мысленно вернулась на поляну, где в последний раз видела Мунго, которого утащила лошадь Картрайта. Она стояла на коленях в грязи рядом с телом деда, а Честер стоял над ней. Он поднял пистолет, и она была уверена, что умрет.
Затем она почувствовала какое-то движение рядом с собой. Мафусаил открыл глаза и увидел Честера. С последним вздохом он попытался встать, чтобы защитить Камиллу. Это была слабая надежда: у него не было сил даже оторваться от Земли. Но это движение отвлекло Честера. Он направил пистолет на Мафусаила и выстрелил ему прямо в голову. Камилла начала было кричать, но тут же захлебнулась, когда Грэнвилл зажал ей рот ладонью. Он приставил лезвие ножа к ее горлу.
- Мне это сделать?- спросил он Честера.
Она видела по глазам Честера, что он обдумывает это предложение. Потом что-то изменилось.
- Мунго был к ней неравнодушен, - сказал Честер. - Я помню, как три лета назад он едва мог оторвать от нее руки. Может быть, мне стоит задержать ее еще немного, как трофей моей победы.’
Он кивнул, приняв решение. Руки Гранвилла ослабили давление на ее череп.
- Уведи ее вниз.’
Они оставили Мафусаила непогребенным, лежащим на поляне на съедение зверям и птицам. Люди Честера оставили синяки по всему телу Камиллы, когда тащили ее из обсерватории - не очень осторожно. Гранвилл был особенно груб, позволяя своим рукам блуждать по всему ее телу. Она до сих пор помнила взгляд, которым он одарил ее, когда втолкнул в комнату, его голодные глаза и желтые от
