Но Никийя все-таки пошла туда, когда медведя не было дома, и обнаружила там юношу-пленника, скованного цепями.

«Прошу, выпусти меня, – попросил он. – Я так истосковался по свету…»

Никийя пожалела его и выпустила. В этот миг вдруг загремел гром, глаза юноши вспыхнули огнем, а волосы его поднялись дыбом. Дева поняла, что пленник вовсе не был человеком.

Тут явился медведь и встал на дыбы, чтобы убить пленника.

«Подними с земли ветку и брось в медведя!» – воскликнул юноша.

«Разве можно навредить медведю какой-то веткой?» – печально спросила дева.

«Или ты мне поверишь, или мы оба погибнем!»

Тогда Никийя бросила ветку в медведя. Ветка в полете обернулась молнией, и поразила хозяина зверей насмерть. В тот же миг юноша сбросил цепи со своих рук. Это был Тиермес, бог грома.

«Пойдем со мной, Лунная Дева, – сказал он, – пора тебе вернуться на небо, в дом северного сияния…»

– Я понял! – воскликнул вдруг Велько. – Ты прав, и ваш бог грома дал деве хороший совет. Не жертв, а подвигов ждут боги от своих земных детей! Жертвы пусть жрецы приносят…

Нойда не успел ничего ему ответить – вспугнутая громким возгласом птица, которая недавно шуршала где-то по соседству, взвилась в небо. Лишь увидев в темно-синем небе уносящийся вдаль крылатый силуэт, Велько понял, что никакая это была не птица.

– Опять она! – воскликнул он. – Ты ее видел?!

– О Луот, – пробормотал нойда. – Да это же тунья!

– Кто?

– Карелы их зовут крылатыми марами, саамы – тунами. Колдовской народ людей-птиц с дальних пределов Похъелы. Я никогда их не видел, только слышал о них. Странно, что тунья следила за нами – они избегают людей…

– Я ее уже недавно видел, – сказал Велько. – Ночью, на нашей первой стоянке.

– И что она, напала на тебя?

– Вовсе нет. Я говорил с ней и подарил ей обручье.

Нойда поглядел на Велько каким-то совсем другим взглядом.

– И она взяла? Гм-м…

Неподалеку от костра послышался стон. Собеседники одновременно обернулись. Нежата, о котором они совсем забыли, метался и стонал во сне.

– Разбуди его! – резко сказал нойда. – Скорее! Не нужны ему такие сны…

Велько шагнул было к костру, но его брат уже сам очнулся. Приподнявшись на локте, он запустил пальцы в волосы, глядя перед собой ошалевшими глазами.

– Как ты, братишка? – склонился над ним Велько. – Что-то приснилось?

– Да-да, – пробормотал Нежата, все еще не отойдя от сна. – Приснилось…

Он поднял взгляд на брата, словно пытаясь что-то осмыслить, и вдруг кровь отхлынула от его лица.

– Да что с тобой такое?

– Ничего… – отмахнулся Нежата, глядя на брата чуть ли не с ужасом. – Чепуха примерещилась…

Он встал, отошел к берегу и принялся умываться.

– Больше не усну, наверно…

– Ну, раз проснулся, так и сторожи, а я пожалуй лягу спать, – отозвался Велько. – Ну и ночка…

Велько устроился на ночлег и вскоре уснул. Нойда же спать не пошел, расположился под молодой елкой неподалеку от костра, украдкой следя за Нежатой.

А у того из головы не шел сон. Явилась ему ведьма с Кукушкиного острова, и глядя ему прямо в лицо своим полыхающим синим взглядом, в котором безвозвратно тонули и разум, и воля, проворковала: «У бога может быть только один сын…»

– Мы все делали неправильно!

Братья стояли на мысу. Со всех сторон их окружал тихий предутренний туман, пронизанный первыми розоватыми лучами солнца. Близнецы оба были снаряжены как для битвы. У одного в руке меч, у другого – секира.

– Песня нойды подсказала мне это, – делился своими догадками Велько. – Волхвы сбили с толку с и нас, и матушку. Но они мыслили как смертные, да и мы тоже. Люди подкупают нежить дарами, чародеи стараются подчинить ее себе, да не всегда выходит…

– К чему ты ведешь? – спросил Нежата. – К тому, что карелы хотели подсунуть нас этому Хауги как жертву? Я это подозревал, достаточно было посмотреть на лицемерную рожу Кевита. Думаешь, зачем они ходили к ведьме? Спрашивали, какую плату надо отдать Хауги, чтобы он уплыл из их краев…

– Это тебе тоже ведьма рассказала? – хмыкнул Велько. – Впрочем, похоже на правду.

– Я вот думаю, а может надо прихватить Кевита с собой? Наверняка для чудища он был бы повкуснее, чем пряник…

– Нет, так это не делается. Жертва случайной не бывает. Должно быть знамение… знак…

– Кстати, по пути сюда мы нашли на острове похъельца! Ну чем не знак?

Велько хмыкнул.

– Отдать чудищу нашего колдуна? Тут ты малость опоздал.

– Думаешь, я не смогу связать его и кинуть в воду, если пожелаю?

– Думаю, уже нет…

– Что же мне помешает?

– Он и помешает. Да и я буду против.

– Но почему? – воскликнул Нежата. – Что ты с ним возишься? Смотри, лопарь ни имени, ни прозвания своего нам не сказал. Почему он ушел из своих земель, зачем приплыл сюда с Арнгримом, как оказался связанный на острове? Он молчит…

– Конечно, молчит. С чего бы ему нам доверять? Однако он вытащил нас из беды в ильменях, и отплатить ему злом было бы подло… и опасно. Оставь пустые мысли, брат. И послушай меня. Повторяю – мы мыслили как люди, думающие, как бы заслужить милость божества. Но право зваться сыном бога не покупается жертвой. Оно добывается в бою.

– А, вот ты о чем, – протянул Нежата, начиная улыбаться. – Ну, мне это нравится!

– Да. Вспомни нурманское сказание о драконе и герое, его сыне. Лишь тогда, когда сын победил его в бою, дракон признал его равным себе. Думаю, нам надо вызвать Хауги на поединок.

– Нам? – нахмурился Нежата. – Мне! Я ведь родился первым, не забывай!

– Да, да. Я помню, что ты старший. Сразись с Хауги – и если он в самом деле наш отец-ящер, он нас признает.

– Что ж, – Нежата поудобнее перехватил рукоять меча. – Тогда не будем терять время…

* * *

Нойда сидел на замшелой скале, поднимавшейся над розоватым туманом, словно остров. В руках он держал сломанный бубен – обечайку с обрывками кожи. Нойда медленно поворачивал его, раздумывая, как вернуть помощнику голос и силу. На душе у него было муторно. Всякий раз, как его взгляд падал на изодранного «оленя», похъельцу приходилось подавлять закипающую ярость. А пустой гнев на Арнгрима и недостойное злорадство относительно постигшей нурманов участи только мешали здраво мыслить. И ухудшали без того непростое положение, в которое он угодил вместе с этими бестолковыми словенскими парнями…