— Не смей мне изменять, — рыкнул волк, оттянул мою голову за волосы и заглянул в глаза. — Ты моя! Мне принадлежишь.

— Я тебе не принадлежу, — я собрала слюну и плюнула в волчью морду.

Он ухмыльнулся, показав клыки в пасти и зашвырнул меня в свою спальню.

  Я смотрела на оборотня зло.

— Я не твоя! И не смей от меня верности просить! Ты украл чужую женщину.

— Моя, — он накренился, чтобы морда… Опять волчья морда была на уровне моего лица.

— У тебя жена есть, — хлёстко кинула ему.

— Моя жена уничтожила весь волчий род! — рычал Уар, припирая меня к стене спальни. — Она мертва.

— Как уничтожила? — растерянно выдохнула я, глядя в его глаза, потому что на всё лицо-морду смотреть не особо хотелось.

— Закон нарушила…

— Какой закон?

— Закон истинной пары. Закон братоубийства… Детоубийства… Кровосмешения…

— Она изменяла тебя? — даже страшно было подумать с кем и что после этого творила. — А где же был ты в это время?!

— Я исполнял приказ её отца… Альфы… Не убил её, не выловил…

Сказать было нечего. Неудивительно, что этот оборотень такой дикий и злой. Хотя Аглай не лучше.

— Нельзя женщину одну оставлять, — это наверно вякнула женская солидарность. 

Просто я всегда маму жалела, что у неё такой муж… Мой папа был плохим мужем и отцом. И мне всегда казалось, что если женщина что-то творит нехорошее, то это только мужчина виноват. Возможно, в моей философии была ошибка.

Но волк молчал. Ничего не говорил, не двигался, продолжал сверлить меня взглядом. И я решила продолжить разговор.

— То, что у тебя первый брак был неудачным, не значит, что ты можешь хватать человека и считать его своим. Ты не имеешь на меня право.

— Ты что-то несёшь мне,— он уже не говорил в голос, шипел еле слышно. — К чему-то подвигнешь… Случайно в Бор не попадают, наш мир сам тебя привлёк…. Ты что-то совершишь, что изменит нас. Моя. Ты моя.

— Силой ты меня не возьмёшь, — я гордо выпрямилась. — У вас такой закон!

— Ошибаешься, — рычал оборотень. — Я почти Увязный!

Он резко схватил меня и повалил на кровать. Я закричала, пытаясь сопротивляться. Мои запястья он сковал над головой. Брыкалась, утопая в мягком соболином меху.

— Дяденька, — стучала в дверь Полина. — Не наказывай Ладушку, она больше не будет!

Дяденька резко сорвал с меня штаны. Отлетела пуговица, сломалась ширинка.

— Поля! Не входи! — заверещала я. — Поля, сиди на кухне!

Следом за штанами улетели мои панталончики.

Я заныла, стиснув зубы, когда он на меня навалился.

— Скажешь, когда захочешь, — прошипел зверь, сверкнув зелёными глазами, и потрогал меня между ног.

Согнутым пальцем стал водить между складочек, задевая клитор. Ноги не давал сжать. 

Я ахнула от резкого прилива крови к лону.

Оборотень задрал мне кофту, майку и лифчик до шеи натянул. Шершавым языком прошёлся по груди.

Моментально ослабла и тихо заныла.

Из глаз полились слёзы. Дурманящее, сладкое желание. Вязкое, тяжёлое накатывало на всю мою плоть, и я дурела, опьянённая нечеловеческой, дикой страстью.

На все препятствия было полностью наплевать, я хотела в себя мужчину, мне нужна была твёрдость внутри. Немедленно!

  Отголоски трезвого разума подавали сигналы, что не тот, не так и не там… Но всё меркло когда надавливали на клитор, касались лепестков лона. И я стала подаваться к опытной руке… Лапе, плевать уже на всё!

Рыдания грудь разрывали. И так прекрасно и так страшно. Я металась, крутила головой то в одну сторону, то в другую.

— Моя? — его голос больше не был утробным, это сказал мужчина.

Я моргала, чтобы увидеть его. Он почти обернулся человеком. Лохматый заросший с хищной внешностью, но… уже не зверь.

Уар отпрянул, оставив меня на грани оргазма. Это было омерзительно подло. Я ведь так только однажды желала, Вальку, моего первого парня. Так, чтобы забыть обо всем, так что на всё готова, отдать и полностью подчиниться, покориться во всём.

— Да, — сдалась я и зажмурилась.

Меня полностью укрыло сильное тело.

Запах дерева, леса…

Я не хотела его видеть, но так жаждала чувствовать.

   Он вошёл медленно, наполняя меня, растягивая. Сочащееся лоно затрепетало. Такой большой, пробивался всё глубже и глубже, причиняя боль и невероятную сладость.

Я в голос простонала, изогнувшись. Тело моё полностью к его телу прильнуло. Он был невозможно горячим. Я словно ошпарилась, отстранилась, проваливаясь в пушистое покрывало.

Член внутри медленно вышел и вернулся толчком, прямо до глубин пробил. От боли оцепенела, ослабла совсем, не в состоянии сопротивляться.

Меня трахали. Жестко и беспощадно. Сковывать руки уже не было нужды, я просто распласталась под оборотнем податливой и на всё готовой.

Между моих ног разгорался пожар, влага хлюпала. Я хватала воздух ртом. С каждым ударом чувствовала, что извергнусь вулканом, взорвусь от такого животного секса.

Уар вошёл в меня глубоко, оставив член внутри. Резкая боль, сменилась безумным удовольствием невероятного оргазма, который чуть не выбил меня из сознания. Где-то глубоко внутри зародилось исступление, тяжёлое и тугое, просто невозможное.  И разлилось по всему телу искромётным дичайшим оргазмом.

Оцепенели мышцы, я ухватилась за любовника руками и ногами, прикусила его предплечье, пыталась поцарапать его спину, всеми путями пыталась оставить внутри пока это безудержное наслаждение не закончится.

Перестала слышать и видеть, билась в оргазме неизвестно сколько времени. А член внутри будоражил, стараясь глубже войти. И только через несколько минут я почувствовала внутри резкую боль. Сама отпрянула.

Стараясь не смотреть с кем только что переспала, подтянула к себе ноги, но сил не оказалось, и просто свалилась на бок, тяжело дыша.

Внутри всё ликовало, болело, закручивалось.

Меня укрыли краем мохнатого одеяла и оставили одну.

— Она спит, — где-то сказал Уар. — Посмотри, но не подходи.

  Видимо в комнату заглянула Полинка. Потом я слышала шум кастрюль на кухне, удары топора и как опять пела сестрёнка.

Ощущение было странным. Он из меня вышел, а мне казалось, что остался внутри. Нет боли не было, скорее чувство, что всё стягивается и пульсирует.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍