Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Толкунова успела еще дважды посетить Армавир. Последний концерт проходил на стадионе, под проливным дождем, но ни один зритель не ушел. Это удивительное, знаковое событие – вернуться к своим истокам незадолго до перехода в мир иной.
Пятнадцать лет работы с Толкуновой – лучшее время моей жизни. Благодаря Валентине Васильевне мне посчастливилось увидеть мир, объездить всю Россию, познакомиться с чудесными, талантливыми людьми. Для меня она была и всегда останется уникальной женщиной, великой певицей и человеком с большой буквы.
Есть такие строки в одном старинном романсе: «Я не помню тебя после долгой печальной разлуки…» Вот и я совершенно не помню, как именно мы познакомились с Валечкой и когда. Помню лишь, что мой приятель и соавтор Володя Мигуля стоял в вестибюле ЦДРИ (Центральный дом работников искусств) и разговаривал с Валечкой, а я в очередной раз постеснялась подойти и попросить Володю представить меня. Даже не скажу точно, произошло это шестнадцать или двадцать лет назад, потому что в памяти высвечиваются моменты особых событий, которые для меня начинаются с Валиных песен. Они возникали одна за другой, по мере того как складывалась и крепла наша дружба. За эти годы она спела двадцать одну песню на мои стихи, и все они посвящались ей и только ей.
В далеком прошлом я была актрисой, окончила Школу-студию при МХАТ, потом – аспирантуру у великого чтеца Дмитрия Николаевича Журавлева, затем некоторое время концертировала. Валечка пела в моих концертах «Вальс на Голгофу» и «Турманы, турмалины».
Всех прекрасных артистов, исполнивших более шестидесяти песен на мои стихи, я люблю всем сердцем: Клавдию Шульженко, Людмилу Зыкину, Иосифа Кобзона, Майю Кристалинскую, Филиппа Киркорова, Анастасию, Юлиана… Но никто не сделал для меня столько, сколько сделала моя самая близкая, любимая подруга Валечка Толкунова.
Я часто бывала нездорова, и она всегда навещала меня в больнице, даже в реанимации, но никогда мне и в голову не могло прийти, что она уйдет раньше меня. Я оказалась не готова к такому исходу и до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что ее больше нет.
Я потеряла Атлантиду, на которой жила последние годы.
Совсем недавно, 11 февраля 2010 года, состоялся ее творческий вечер в ЦДРИ, и она мне сказала: «Карина, меня заедает желтая пресса. Пишут такое, что пересказывать неприятно». Тогда я предложила: «Не расстраивайся, а лучше запиши песню «Из разных мы конюшен, господа!». Она задумалась: «Как представить такую песню зрителю? Я ведь стараюсь отдавать только положительные эмоции, а выйдет конфронтация». – «Скажи открытым текстом, что это специально для представителей желтой прессы, не разбирающих репутацию, не считающихся с состоянием здоровья, с обстоятельствами жизни…»
На последнем концерте я прочла Вале посвящение в стихах и сказала все слова, которые накопились в моей душе за годы нашей дружбы и совместной работы. Какое счастье, что я успела это сделать!
Я воду пью из чистых родников,
И чудо пития я не делю с другими.
Брезгливость, скаредность
Иль просто нрав таков?
А может, не жила в водопроводном Риме,
Не радовалась всласть разгулу общих бань…
Моя душа в лесах таинственных блуждала,
Кикиморы ей заменяли нянь,
И лесовичка колыбель качала.
Не вспомнить, не спросить,
Лишь шепот дальних слов:
Я воду пью из чистых родников.
После концерта Валюша подошла ко мне: «А я тоже приготовила тебе сюрприз – записала песню «Из разных мы конюшен, господа!». Эта запись стала для нее последней.
И снова злой поток,
И снова в спину нож,
Скрипучий шепоток,
От сплетен невтерпеж.
Но это для меня, как талая вода.
Из разных мы конюшен, господа!
Властители судеб, опять между собой
Боритесь, милые, я отвергаю бой.
На поводу у вас не буду никогда —
Из разных мы конюшен, господа!
Овес отборный – вам,
Мне – половодье трав,
Дождь с солнцем пополам,
Веселье в пух и прах,
И не меняюсь я,
Хотя бегут года.
Из разных мы конюшен, господа!
Предательство и боль
Молчанием лечу.
Люблю, люблю, люблю!
Иначе – не хочу!
Добру и радости распахнута всегда.
Из разных мы конюшен, господа!
Мы с Валечкой чувствовали друг друга, понимали практически без слов, и я постоянно училась у нее, черпала вдохновение, согревалась светом ее удивительной души. Она часто бывала в святых местах и много общалась с духовными людьми. К сожалению, состояние моего здоровья далеко не всегда позволяло мне разделить с ней радость этих поездок, но Валя часто бывала у нас дома и красочно описывала новые места, которые ей довелось посетить.
Мой супруг, Борис Аркадьевич Диодоров, не только великолепный художник, но и замечательный повар, и к Валиному приходу он обычно готовил что-нибудь вкусненькое, а она наслаждалась его кулинарными изысками и каждый раз вздыхала: «Как же у вас хорошо! Так не хочется уходить!» Расставались мы глубоко за полночь.
Лет пять назад состоялся уникальный концерт в Зубцове, провинциальном городке в Тверской области. Об этом дне я вспоминаю как о маленьком волшебстве. С самого утра лил дождь, и я нервничала, боясь, что не все зрители смогут прийти. Как только подъехала Валечка, выглянуло солнце. Нам с Евгенией Николаевной, Валиной мамой, поставили два стула перед сценой – мы бы не выстояли на ногах. Зрители смотрели выступление стоя. Концерт был приурочен ко Дню города, и люди готовились отметить это событие с истинно русским размахом.
Буквально после первой же песни они начали пританцовывать, а еще через пять минут танцевали все до одного, шлепая по лужам, не обращая внимания на брызги… Из толпы то и дело взмывали к небу разноцветные фейерверки, отражаясь в стеклах домов. Это было похоже на сон или сказку. Люди улыбались и, положив руки друг другу на плечи, раскачивались в такт музыке.
После концерта случился забавный казус: ко мне подошла приятная старушка и со слезами на глазах сказала: «Спасибо, что ты ее нам родила!» Я так растерялась и растрогалась, что не успела даже объяснить, что благодарить надо не меня. Евгения Николаевна все слышала, но из деликатности промолчала, а после долго смеялась.
Поздно вечером Валечке передали из милиции благодарность: впервые за много лет в городе не случилось ни одного происшествия, ни одной драки, ни одного привода в отделение в нетрезвом виде. Ей было дано преображать мир вокруг себя.
Нечто похожее по духу и атмосфере было в Малоярославце, куда мы с Валечкой поехали, чтобы посетить Черноостровский женский монастырь. Она пела «Ангел мой, будь со мной», а я наблюдала ни с чем не сравнимое душевное слияние певицы и слушателей. То ощущение единства, какое все мы испытали, не поддается описанию. Везде, где появлялась Валя, жизнь человеческого духа становилась осязаемой.