— Давай в правду или действие, Очкарик.

Агеластос все это время занимался вентиляцией, но сейчас обернулся ко мне.

— Тебе настолько скучно? — спросила, закрывая книгу. — И в чем подвох?

— Ты его хочешь?

— Нет, — я отрицательно качнула головой, думая о том, что когда дело касалось Кириана все не могло быть просто так.

— Начинай, — Кириан открыл бутылку с водой и сделал несколько глотков.

Я прижала книгу к груди и задумалась. Вполне возможно, что мне выпал уникальный шанс и я могла им воспользоваться, задав Кириану самые каверзные вопросы, но я все же решила начать с чего-нибудь более легкого.

— Зачем тебе раб?

— Правда, — Агеластос закрыл бутылку с водой. — Мне скучно.

Я расстроено выдохнула. Слишком легко и, в итоге, безрезультатно я потратила вопрос.

— Очкарик, у тебя есть кто-нибудь?

— Правда, — ответила. — Не знаю, зачем тебе это, но у меня есть мама и папа.

— Нет, — Кириан раздраженно сдвинул брови на переносице. — У тебя есть парень?

Я поджала губы. И к чему этот вопрос? У меня нет и никогда не было отношений. Неужели, Агеластос хотел воспользоваться этим, как очередным поводом для издевок? Мне стало жутко неуютно и я решила ответить иначе:

— Раньше я жила с мамой в Кастории. Там у меня есть друг, который собирается в следующем году тоже переводиться в Афины. Ну и он намеревается почаще приезжать ко мне. Ну, или я к нему. Он и предлагал мне отношения. Возможно, я соглашусь.

Все, что я сказала, было правдой. Единственное, вот это мое «возможно» приравнивалось к «нет».

Моего друга зовут Мидас. Он являлся еще тем пухляшом и в свои девятнадцать весил больше ста килограмм, но он был по-настоящему хорошим человеком. Добрым, веселым и всегда понимающим, из-за чего внешность переставала иметь хоть какое-то значение. Мидас единственный, кто посмотрел на меня, как на девушку и даже иногда дарил мне цветы или конфеты. Проблема была лишь в том, что я в нем не видела парня. Только очень хорошего друга и, даже, когда он брал меня за руку, я ощущала себя жутко неловко.

Поэтому отношения с Мидасом были невозможны, но мне все же хотелось, чтобы Кириан знал, что в мире есть хотя бы один парень, который не просто посмотрел на меня, как на девушку, но и захотел отношений со мной.

Хотя, зачем? Раньше меня это никогда не волновало.

— Теперь моя очередь, — я ненадолго задумалась, а потом спросила: — А ты сам? Девушка есть? — не знаю, почему задала именно такой вопрос. Вообще игра получалась какой-то странной.

— Правда. Нет, — Кириан опять подбросил в руке бутылку с водой и, кажется, задумался, а потом спросил: — Очкарик, со сколькими парнями и как далеко у тебя заходило?

— Ты имеешь ввиду?.. — я не договорила и вообще очень сильно нахмурилась. — Знаешь, это вообще не твое дело, поэтому я выбираю действие, — сказала решительно. А что он меня заставит сделать? Опять станцевать? Так он мог так поступить и без игры.

Некоторое время Агеластос ничего не говорил. Все так же смотрел на меня, буквально прожигая взглядом.

— Не двигайся пока я не разрешу, — он встал и подошел к кровати. Отбросил свою бутылку на ее край, а я неотрывно наблюдала за каждым движением Кириана. Почему-то очень сильно напряглась и начала нервничать.

— Что ты хочешь сделать? — против воли я все-таки отползла к стенке.

— Не двигайся, — повторил Кириан. Я сжала ладони в кулаки, но послушалась. Замерла. — Закрой глаза.

Уже теперь мне стало страшно, но я послушалась и закрыла глаза. Ощущая то, как сердце значительно ускорило свое биение, я сделала несколько глубоких вдохов, но успокоиться не смогла.

Я очень сильно вздрогнула, когда почувствовала, что Агеластос снял мои очки. Даже с закрытыми глазами ощущала его взгляд на моем лице и, сильнее сжимая ладони в кулаки, хотела спросить зачем он это делал. Зачем смотрел на меня?

Сильнее вжимаясь спиной в стену я хотела задать этот вопрос вслух, но в следующее мгновение ощутила то, что ранее никогда не чувствовала — то, как меня обожгло, словно от удара током и по коже пробежали острые мурашки, уже вскоре взрывающиеся подобно жарким огонькам.

Губы Кириана прикоснулись к моим.

Мой первый поцелуй.

Я настолько сильно дернулась, что чуть не ударилась затылком о стену. Широко раскрыла глаза и прикоснулась кончиками пальцев к губам. Они сейчас пылали, словно на них пролился жидкий метал, но на губах он не останавливался и, пробираясь под кожу, пробежался по всему телу будоражащими импульсами, заставляя руки дрогнуть и сердце забиться словно сумасшедшее.

— Зачем ты это сделал? — спросила, до сих пор не убирая ладонь от губ.

— Я же сказал тебе не двигаться.

— Проклятье, ты меня поцеловал, — сказала возмущенно. — Что это вообще значит? Зачем ты?..

Слова утонули в растерянном вдохе, когда Кириан опять приблизился и, наклонившись, своими губами прикоснулся к моим. Вновь по телу скользнули раскаленные угольки и дыхание сбилось. Я невольно замерла, но, понимая, что ненормально так реагировать на Кириана, попыталась оттолкнуть его. Уперлась ладонями в его плечи, вот только, создавалось ощущение, что я толкала громоздкую скалу, которую уж никак не могла сдвинуть с места.

А Кириан целовал так, будто имел на это полное право. Будоражил с такой силой, словно от его губ исходили разряды тока и мне казалось, что это мгновение остановилось, после чего растянулось в целую вечность. Кожу покалывало и мысли разлетелись в разные стороны. Я не дышала и лишь растерянно сжимала пальцами футболку Агеластоса, а он, отстраняясь, укусил меня за нижнюю губу.

Я еще некоторое время не могла пошевелиться и Кириан тоже сидел и молча смотрел на меня.

— Держи, Очкарик, — он вложил в мою руку очки и уже это, точно так же как и его слова, отрезвили разум. Правда, на сознание тут же нахлынула жесткая буря из недоумения и злости.

Ладони слишком сильно подрагивали и я далеко не сразу смогла надеть очки, а, когда все же получилось это сделать, заметила, что Кириан успел отойти к раковине. Он включил холодную воду и умывался.

— Почему ты это сделал? — мой голос насквозь пропитался негодованием.

— Потому, что захотел, — Кириан набрал воды в ладони и намочил волосы, после чего растрепал их.

— В каком смысле «захотел»? — спросила и зло сжала в руках подушку. Как же сильно я хотела бросить ею в Агеластоса. — Ты говорил, что, как девушка я вообще не привлекательная, а тут, внезапно, поцеловать захотел. К чему бы это? У тебя случилось помутнение рассудка?

— Нет, Очкарик, я просто присмотрелся к тебе, — Кириан подошел к кровати и взял свою бутылку с водой. — Понравилась ты мне.