Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зал постепенно наполнялся приглашенными. Все подходили к сыновьям Земли и пожимали им руки. Когда появился Анан, все уселись за стол. Возле старейших из старших поместились семеро ученых. Люстры зала засверкали электрическим огнем. Они осветили пышно украшенный стол и большое, торжественно настроенное общество. Внизу перед зеркальной галереей, на огромной террасе, расположились хоры певцов и музыкантов, которые во время обеда попеременно услаждали слух пирующих чарующей музыкой.
По окончании обеда, Анан поднялся с места.
— Братья и сестры, — начал он свою речь, — час разлуки пробил в Анголе. Наши гости из далекой Швабии в самом непродолжительном времени снова возвращаются к себе. Да достигнут они целыми и невредимыми почвы своей родины! Они навеки будут жить в нашей памяти. Мы решили начертать их имена золотыми буквами на мраморных досках здесь, в этом зале, рядом с их портретами, в воспоминание нашим далеким потомкам об их отважном путешествии к нам и долгом, не нарушенном ни малейшим недоразумением пребывании среди нас.
А теперь, мои дорогие друзья, — с этими словами Анан обернулся к семи ученым, — мы предназначили вам на память о нас ряд подарков, изготовленных сообща искусствами и науками на нашем «Отпрыске Света». Возьмите же с собою эти произведения, которые лежат там, на столе, в память о вашем пребывании среди нас. Передаю вам вот эту золотую книгу. В ней содержатся история развития нашего народа, наши законы, которые исходят из одного основного положения: не делай другим того, чего ты не желаешь, чтобы другие делали тебе.
Когда почтенный старец смолк, кругом воцарилась мертвая тишина. Затем поднялся Штиллер. С глубоким сердечным волнением поблагодарил он прежде всего, от имени своих товарищей и своего собственного, присутствующих за все радушие и внимание, оказанное им здесь, наверху. Затем он заговорил о том, что встретил здесь высоту и зрелость развития, о которых раньше даже едва осмеливался мечтать, не считая их осуществление возможным. Он сказал, что он и его товарищи научились здесь весьма многому и освободились от многих заблуждений.
— Никогда, до последнего дня нашей жизни, не забудем мы, что вы сделали для нас, чем вы были для нас и какую честь вы нам оказали. Когда мы в грядущие дни внизу, на нашей родине, увидим в бесконечной дали ваш Марс, ваш «Отпрыск Света», посылающий нам свои яркие лучи, мы в глубине сердца всегда будем с вами и с тоскою мысленно перенесемся к лучшей поре нашей жизни. Будьте счастливы, дорогие друзья! Обнимаю Анана за всех вас и за всех вас касаюсь в братском поцелуе его чистого чела. Ведь все мы, называющееся людьми, — братья, как здесь, так и там, внизу, на Земле!
Слова Штиллера произвели на всех присутствующих потрясающее впечатление и, когда он затем приблизился к благородному старцу Анану, обнял его и поцеловал, в зале раздались громкие одобрения.
Через несколько дней после трогательного прощания, семь ученых снова находились в Лумате. Штиллер был весь поглощен последними заботами о воздушном шаре.
Со времени отлета из каннштаттского парка в знаменательный декабрьский вечер прошло почти два с половиной года. В течение этого времени Марс снова удалился от Земли на огромное, во много миллионов километров, расстояние и находился в настоящее время на ровно вдвое болышем расстоянии от Земли, чем во время их отбытия. Штиллер высчитал, что им по земному времени придется провести в гондоле по крайней мере пять полных месяцев, да и это лишь при условии, что никакое непредвиденное обстоятельство не нарушит полета «Мирового пловца»; но если он и его товарищи достигли однажды при удовлетворительном физическом здоровье и без особых помех Марса, почему бы им не совершить так же удовлетворительно обратной поездки?
«Мирового пловца» извлекли из сарая и теперь, прочно привязанный на якоре, он качался на том же месте, куда некогда спустился. Последний день пребывания на Марсе настал для всех слишком скоро. На другой день, на самой заре, должен был совершиться отлет из Луматы. Эран, гостеприимный, почтенный старец, не отказал себе в удовольствии предложить своим гостям еще один роскошный прощальный обед, который снова был окрашен чудным искусством артистов и певцов из Луматы.
Глава VIII
ОТЩЕПЕНЕЦ
Во время обеда, при общем приподнятом настроении, никто не обратил особенного внимания на исчезновение Фроммгерца. Только в конце пиршества, затянувшегося до первых утренних часов нового дня, когда сыновья Земли поднялись с мест и намеревались покинуть дом Эрана, в котором они прожили целых два года, они заметили исчезновение товарища. Его искали по всему дому, но не нашли нигде. Зато в его комнате на столе всем бросилось в глаза письмо. «Моим друзьям и товарищам», гласил адрес.
Штиллер вскрыл письмо и быстро пробежал его содержание.
— К сожалению, в нашей среде оказался отщепенец, — объяснил он своим озабоченным товарищам. — Выслушайте, что пишет Фроммгерц. Но прежде всего сядем и обсудим спокойно, что нам предпринять дальше.
Ученые согласились, и Штиллер попросил Эрана и остальных марситов потерпеть несколько минут, ссылаясь на отсутствие своего седьмого и последнего спутника. Эран сейчас же удалился вместе со своими, оставив путешественников одних.
— Ведь я давно уж был наполовину склонен думать, что Фроммгерц окажется изменником, — начал Пиллер с гневом. — Прочитайте-ка нам этот документик, Штиллер.
— «Простите мне, дорогие друзья и товарищи, что я готовлю вам тяжелое разочарование. Я не в состоянии возвратиться вместе с вами на Землю, на нашу старую родину. Я долго и тяжело боролся сам с собою по этому поводу, но я не в силах покинуть Марс, это было бы для меня равносильно смерти, а ведь вы этого, наверное, не желаете? Здесь, наверху я нашел осуществленным все, о чем так страстно мечтал на Земле. Неужели же теперь я должен покинуть этот рай и вернуться снова к узким и неискренним взглядам на жизнь
