– А актеру не должно быть меньше сорока лет. Я хочу, чтобы это был солидный мужчина, а не слюнявый юнец.

– Будет сделано, – пообещал Филипп.

– Снимите дешевенькую квартирку в качестве декорации. Разводы на стенах, тараканы. Именно в таком месте и жила Гвен. Пока я не забрал ее в свой дом, разумеется.

«Где найти сорокалетнего актера? – думал тем временем Филипп. – Да такого, который согласится, чтобы его хорошенько отшлепала перед камерой малосимпатичная баба?»

– Я сделаю все в лучшем виде.

– Это хорошо. Теперь о цене. Думаю, две тысячи долларов будет вполне справедливо.

– Но… Ваш знакомый заплатил шесть.

– Так ты снимал для него малолеток. Это сложнее. Учти, если у меня много денег, это вовсе не значит, что я люблю переплачивать, – разозлившись, мужчина мгновенно перешел на «ты».

И Филипп решил с ним не спорить. В конце концов, в последнее время у него было не много заказов такого рода. Лишняя пара штук никогда не помешает.

– Я согласен.

– Еще бы ты отказался! – Заказчик отодвинул от себя тарелку с недоеденным, неаппетитно развалившимся чизкейком. – Значит, через неделю я жду фильм.

Он поднялся, отодвинув стул, аккуратно промокнул губы льняной салфеткой. Филипп остался сидеть на месте – он был голоден и вовсе не собирался оставлять на столе божественно-нежные пряные креветки.

От двери заказчик обернулся и вполголоса добавил:

– Пусть будет больше крови. Красные полосы на его заду. Можно сигаретные ожоги… Ну, бывай! – И «Санта-Клаус» скрылся за дверью.

Филипп вздохнул. Он занимался съемкой порнофильмов уже почти десять лет. Элитное кино в единственном экземпляре для конкретного заказчика. Разумеется, он много за это время повидал. Старые развратники, богатые нимфоманки, похотливые извращенцы. Чего только они не придумывали! Иногда Филипп передергивался от отвращения, читая сценарий. Иногда ему казалось, что его окружают одни моральные уроды.

Он был известным светским фотографом, ему хорошо платили за съемку рекламы и «фэшн-стори». Но основные деньги Филипп Меднов зарабатывал именно на порнографии. Хотя были и другие причины, не позволяющие ему вырваться навсегда из вязкого омута нелегального бизнеса. Веские причины…

Филипп задумчиво пережевывал креветку, глядя в окно. За неделю он должен успеть. С актрисой проблем не будет, в конце концов, женщину проще загримировать… А вот актер… Ничего, в конце концов, он наймет какого-нибудь бомжа. Любой вокзальный обитатель с радостью согласится быть избитым за пару сотенных купюр.

Внезапно чей-то пристальный неприязненный взгляд ожег его, как укус ядовитой медузы.

Филипп нервно огляделся по сторонам – никого. Соседние столики пустовали, официант, повернувшись к нему спиной, что-то записывал в своем блокноте. Показалось, наверное. Бывает же такое.

Успокоившись немного, он вновь уставился в окно и чуть не подавился. На улице перед окном стоял человек. Высокий, темноволосый, молодой. В дорогом кожаном пальто и темных очках, как Киану Ривз в фильме «Матрица». Над городом висели рваные низкие тучи, утопившие в себе шпили московских высоток. Так что в очках никакой необходимости не было – а значит, это был предмет маскировки.

Человек смотрел прямо на Филиппа. Его губы искривила язвительная усмешка.

«Как он может меня видеть?! – запаниковал Филипп, машинально поправляя парик. – Стекло же зеркальное. Он в зеркало смотрит!» Но мужчина смотрел прямо на него. Никаких сомнений быть не могло – этот человек следил за Филиппом Медновым. «Как он узнал меня, как?! Меня бы мама родная в такой маскировке не узнала!»

У Филиппа резко пропал аппетит. Креветки внезапно показались ему слишком солеными – такими, что у него даже в горле пересохло. Он залпом допил остатки сока, натянул куртку и бросился к входной двери. Единственный способ не нервничать – устранить причину нервотрепки. Он должен узнать, кто этот странный человек и что ему от Филиппа нужно. Шантажист? Старый знакомый? Городской сумасшедший? Маньяк? Как бы там ни было, сейчас он узнает это наверняка. Филипп с силой толкнул дверь и выбежал на улицу. Мостовая была пуста. Никого.

Звонок мобильного едва не заставил его вскрикнуть от неожиданности, любой посторонний звук – словно удар хлыста, когда нервы на пределе.

– Да! – несколько раздраженно крикнул он в трубку.

– Филя? – Он сразу узнал этот жеманный женский голосок. Принадлежал он одной из второсортных, но необыкновенно смазливых актрис – его обладательница вовсю «звездила» в дневных сериалах, неизменно играя небольшие, но эффектные роли красавиц-злодеек.

– Да, – ответил он уже более спокойно. И так он один раз уже сегодня сорвался, стоит закусить удила.

– Филечка, как хорошо, что я тебя поймала! Мне срочно нужно сделать фотосессию. Меня пригласили сниматься во Францию!

– Поздравляю, – усмехнулся Филипп и, поморщившись (как хорошо, что она не видит выражение его лица), галантно добавил: – Я всегда знал, что ты добьешься успеха. Так какие фотографии тебе надо сделать?

– Портрет, и в полный рост, на улице. В разных образах. Я пригласила визажиста и стилиста… Только вот…

– Что?

– Фотографии мне нужны уже сегодня! Ты не мог бы быть у меня через полтора часа?

«А раньше ты сказать не могла, корова бесталанная?!» – про себя мрачно выругался он, а вслух сказал:

– Конечно, Машенька. Тебе повезло, до вечера я совершенно свободен.

– А вечером? – кокетливо хихикнула она. – Опять свидание? Наверняка с какой-нибудь топ-моделью?

«Представляю, что бы она сказала, если бы я ответил честно! – подумал Филипп. – Просто мне необходимо найти престарелого порноактера и кудрявую тетку на роль госпожи с кожаным хлыстом!»

– Какая ты догадливая. Ладно, я выезжаю. Жди.

Филипп отключил телефон, зашел в ближайший подъезд и отточенными до автоматизма движениями за несколько минут привел себя в первозданный вид. Грим смыл с помощью специального тоника, парик аккуратно сложил и убрал в рюкзак, отклеил накладные реснички. Еще раз внимательно изучил вдруг показавшуюся бледной физиономию в карманном зеркальце. Машинально вскинул к глазам запястье – и снова вспомнил, что часы сломаны. Вышел на улицу и почти бегом заторопился в сторону метро, где во дворах была надежно спрятана от посторонних глаз его шикарная «Мазда».

Надо спешить. Бежать, перекусывая на ходу, меняя маски, как актер на бенефисном выступлении. Только торопясь – все равно куда – удается почти не думать. Жить на автомате, работать и не вспоминать о том, что когда-то он был, как и все, обычным человеком с самой обычной жизнью. Обреченным на обычное спокойное будущее рядом с обычной женщиной.

С необычной женщиной.

Филипп досадливо встряхнул головой. Воспоминания – как надоедливые мухи. Никак не отгонишь. Ее лицо, ее походка, ее руки. Не сорваться бы при всех, как сделал он это утром, обидев ни в чем не виноватую девчонку. Ее глаза, ее вечно спутанные волосы. Ее имя – как раковая опухоль. Больно ноет, горячо пульсирует в мыслях.