— Мне бы в очередь на комиссию, чтобы где-то посередине, но чтобы члены оной не устали.

И пока он это говорил, правая рука его вполне естественно и элегантно вложила в руку чиновника красненькую бумажку. Тот скосил глаза, увидел. Подношение его устроило. Не то, чтобы щедро, но вполне по просьбе. Вполне!

Бумажка как бы сама собой исчезла, а чиновник, добавив в голос нотки доброты и отечества, согласно ответил:

— Молодой дворянский недоросль желает послужить его императорскому величеству, очень одобрительно. Тем более, и сам пострадал от злодейки холеры.

Он порылся в стопке бумаг, как понимал Андрей Георгиевич, что-то вроде личных дел, нашел нужную тоненькую папку, благосклонно кивнул:

— И родители ваши погибли и братья с сестрами. Пожалуй, если вы изволите, я вас включу в список на дополнительное вспомоществование, как особо сильно пострадавший, — Смирнов выразительно глянул на собеседника.

Конечно же, попаданец соизволил. Деньги лишними когда не бывают. Может, он и так обязан был включен в этот список. Но что делать! Это и в XXI веке понятно — обязательный откат. А иначе пролетишь, хоть сто раз быть обязан.

Еще две красные ассигнации как бы ненароком перелетели из рук в руки. Чиновник кивнул и переложил папку из общей стопки в более тоненькую.

Подумав, сказал:

— Что же до вашей просьбы, то я думаю так. В присутственный день комиссия обычно принимает до пятидесяти человек. Плюс несколько людей, — его лицо исказилось гримасой отвращения к таким недорослям, — врывается на заседание без предупреждения. Вот и сегодня пока подготовлены сорок девять личных дел. Так что я вас поставлю двадцать шестым.

Смирнов замолчал и буквально впился в лицо недоросля, ожидая его реакции. Молодые люди из провинции, зачастую плохо воспитанные, обуреваемые нехорошими чувствами после своего бедствия, бывает реагируют неадекватно и даже бросаются с кулаками на собеседников. Иногда даже приходится вызывать полицейских!

Однако Андрея Георгиевича все устраивало. К тому же он не относился к современной для XIXвека золотой молодежи провинции, которую жизнь сурово проучила и они находились на нервах. Наоборот, чувствуя себя в XIX веке, как щука в спокойном пруду, наполненном массой беззащитной рыбы, он был бодр, счастлив и готов к неспешному разговору с чиновниками.

Предлагаемые Романом Михайловичем варианты его вполне устраивали и, к облегчению чиновника, он лишь рассыпался в любезных благодарностях.

Расстались довольные друг другом: Смирнов, прежде всего, тридцатью рублями. Сумма не ахти какая для семейного человека, но, тем не менее, позволяющая покрыть самые необходимые расходы.

Андрей Георгиевич в свою очередь был удовлетворен тем, что он не только сумел выполнить свои задачи и оказался еще на шаг ближе к своей мечте, но и получил некоторый бонус, о котором бы даже и не знал, если бы не оказался здесь.

Лишь С.Т. Дрыгало оказался не у дел и не у денег, но о нем никто и не вспомнил. Не фиг надо где-то гулять!

Они расстались, вежливо попрощавшись друг с другом и попаданец покинул учреждение. А жизнь ничего начинается в этом столетии, а?

Глава 4

Долгая дорога домой

Осенний петербургский день был в разгаре. По-видимому, за разговорами с водкой с Мефодием, и чиновниками с приветствиями прошла большая часть светлого времени. Оп, и дня не было.

Но все равно, Андрей Георгиевич был весьма доволен. Еще немного, еще чуть-чуть и он нормально устроится в удобном месте. А потом будет только кайфовать! Хотя, по правде говоря, он и сейчас чувствовал себя неплохо. Жизнь не бежит вприпрыжку, выворачивая мозги набекрень, собеседники действуют не спеша, их намерения и реакции заведомо понятны и ясны. Лепота!

Вышел на улицу и остановился, раздумывая, чем бы еще сегодня заняться полезным или, хотя бы, интересным. В прошлой жизни на каждый день приходились воз и маленькая тележка забот, и приходилось вертеться в бешеном темпе. Все по поговорке — хочешь жить, умей крутиться. Не успеешь одно дело сделать, как пара других в ворота стучатся, такие же срочные и важные.

А здесь час посуетился и на тебе, не знаешь, чем заняться. М-гм, а не пообедать ли нам еще? Причем, не неспеша покидать блюда в желудок, а не торопясь, как русский барин, наслаждаться долгим вкусным обедом под большую рюмку наливочки?

Голодный желудок, который уже давно переварил бутерброды с ветчиной и с чаем и о котором он благополучно забыл, недовольно заурчал, поддерживая эту мысль.

Здравый смысл было, правда, предложил ограничиться бутербродами, спасенными от дворника, но Андрей Георгиевич, посмотрев на людей и не увидев среди них ни одного торопливо жующего, решительно от этого отказался. Нет уж, не будем отличаться от остальных благонамеренных горожан XIX века! Есть надо за столом, а не за работой.

Не спеша пошел по улице в направление своего дома, где он снимал жилье, решив, что по пути обязательно найдет что-нибудь нечто вроде трактира. Ибо, как попаданец понимал, в таком многолюдстве не могут не быть учреждения питания. Такой порядок был в XXI веке, такой же оставался XIX.Люди везде люди!

Однако, ему пришлось пройти почти полкилометра (условно почти пол версты по мерам длины этого времени), опираясь по указаниям на табличках и советам встречных пешеходов. Пока, наконец, оное учреждение общепита этого века не нашлось.

Ура! — забурчало в животе. Ура! — подержали его все не только внутренние, но и внешние органы, чувствуя ароматные запахи. Голодный попаданец немного вынужден был постоять от волнующего ажиотажа организма, от которого даже ноги задрожали в общей аритмии.

А потом решительно вошел в трактир и направился к свободному столику. К нему сразу же приклеился официант или, как он тогда назвался, половой, неопределенного возраста и с льстивой улыбкой.

— Желаете кушать? — поинтересовался он, — кухню французскую? Русскую? Или может быть нечто особенное?

Эх, хорошо жить в XIX веке, с мозгами в башке да с деньгами в кошельке! Присев за обозначенный столик, он покровительственно объявил, почти чувствуя за собой большие деньги:

— Все самое лучшее, голубчик, надеюсь на вас.

— А как ваше благородие, — тут же откликнулся половой, — не извольте беспокоится, накормим в лучшем порядке-с! — И сразу задал вопрос, несколько поставивший Андрея Георгиевича в тупик: — Что будете пить?

Попаданец задумался. Не пить во время еды мужчине было нельзя — просто не поймут. Причем не напиваться, а именно умеренно пить, это