– Да знаю я! Все знаю! Только напрасно ты такой шикарный костюм заказывал! Все равно никакого приглашения не получишь! Приглашениями занимается семья жениха, они богатые люди, и до тебя им нет никакого дела! Так что выкинь из головы все свои глупости и займись чем-нибудь потолковее.

Орестес облегченно вздохнул, самое страшное было позади: раз Лидия уже знает про костюм и потолок от ее крика не рухнул, значит, все в порядке. Приободрившись, он принялся настаивать на своем:

– Нет, Лидия, ты не права. Приглашение могло просто затеряться. Ты же знаешь, как у нас работает почта! Если счет, так мигом, а если что другое… Ты же понимаешь, что моя дочь…

– Тебя не любит! – Лидия прекрасно понимала, что причиняет мужу боль, но почему-то верила, что раны от любящей руки заживают легче. И потом она хотела не просто причинить боль, а произвести хирургическую операцию, избавить Орестеса от язвы, которая выпивала его силы, лишала душевного покоя.

Орестес приложил палец к губам.

– Тише, Лидия, тише. Ты сама потом пожалеешь о том, что сказала. Она просто еще девчонка.

– Жестокая девчонка, – не унималась Лидия. – Тот, кто не чтит отца с матерью, не заслуживает любви. Ты должен платить ей той же монетой! Не ходи на свадьбу, Орестес! Пойдет Сандра, и это естественно, как-никак, Элена – ее крестная. К тому же она – ребенок, церемония для нее – все равно что театр. Пусть сходит, развлечется! Но тебе зачем туда идти?

Орестес взглянул на нее с таким упреком! И если в его больших темных глазах не стояли слезы, то Лидия чувствовала, как они сочатся из самого сердца. Она подошла к Орестесу, взяла его руки в свои, прижала их к груди и, заглядывая в глаза, спросила:

– Ну что тебе там делать, скажи? Зачем иметь дело с людьми, которые могут обидеть ребенка? Я прошу тебя, не ходи к ним! Ради меня! Я тебя прошу!

Лидия прижалась к нему, и он ее обнял. Его лицо выражало безнадежность и обреченность. Он не мог объяснить жене, почему, несмотря ни на что, он должен пойти на свадьбу своей старшей дочери Эдуарды.

Лидия тем временем шептала:

– Послушай, давай сделаем так… Ты надеваешь свой костюм, я – свое лучшее платье, и мы отправляемся в самое шикарное кафе, берем бутылочку вина, пиццу. Соседям ты скажешь, что был на свадьбе. И все! Все будет хорошо! Не ходи к ним, ладно?

Лицо Орестеса выражало теперь не только обреченность, но еще и мольбу. Вглядываясь в глаза жены, он просил ее перестать за него бояться. Он не маленький. Ну что тут такого? Он побывает на свадьбе у дочери, и что?

Лидия отстранилась, безнадежно махнув рукой.

– Поступай как знаешь, – устало сказала она. Орестес виновато понурился, но потом улыбнулся. Ему нелегко давались его молчаливые победы, и все-таки он побеждал.

Последняя надежда Бранки на то, что свадьба расстроится, вспыхнула тогда, когда от Лауры принесли коробочку с кольцом и записку. Она все ждала, что сын обидится на пренебрежение своей невесты. Ишь, расшвырялась кольцами! Тоже мне гордячка!

Но Марселу и тут нашел повод для восхищения:

– Ты же видишь, какая она чистая, бескорыстная! Я виноват перед ней. Она берегла себя, а я… И все-таки она меня полюбила! Какое счастье!

Для Бранки было счастьем то, что ее сын здоров. В конфиденциальной беседе врач сказал Бранке, что любовь сотворила с Марселу чудо: он так стремился выздороветь, что организм активизировал все свои скрытые ресурсы и справился с травмой. Эдуарда вылечила его шоковой терапией.

Бранка поджала губы, но ничего не сказала. Она предпочла бы, чтобы ее сына лечили более гуманными способами. Однако результат был налицо, и он ее устраивал. Поэтому она оставила свои чувства при себе и принялась готовиться к свадьбе.

Что-что, а устраивать празднества Бранка умела. Все говорили, что она не жалела на них денег. Но разве дело в деньгах? Деньги есть у многих. Бранка умела потратить их со вкусом и с толком. Изысканное убранство, изысканное меню, отличный оркестр, небольшие приятные сюрпризы – каждый гость у нее чувствовал себя обласканным, каждый находил для себя что-то приятное и потом с удовольствием вспоминал о проведенном вечере. Празднества Бранки славились на весь город, и быть приглашенным на них считалось немалой честью.

Свадьба же ее первенца должна была стать чем-то фантастическим – феерией! – и запомниться всем надолго. Бранка была честолюбива, тщеславна и не скрывала этого.

– Главное, чтобы мама вовремя вспомнила, что невеста не она, – говорила Милена, наблюдая за хлопотами Бранки.

Зазвонил телефон, Бранке передали трубку.

– Боже мой! Кого я слышу? Атилиу! Ты успеешь на свадьбу? Она уже в эту пятницу! – Глаза Бранки сияли, губы улыбались, она вся расцвела, говоря по телефону. – Знаешь? Ах, ну да, конечно, ты знаешь и успеешь! Мы тебя ждем! Ты не представляешь, как мы соскучились!

Положив трубку, Бранка подумала: вот счастливый человек! Мы тут столько всего пережили, а он себе едет и едет в своем Восточном экспрессе, отдыхает, развлекается. Для него ничего не произошло, и свадьба состоится ровно в назначенный день! Поразительно!

Милена смотрела на мать с иронической усмешкой.

– Ты знаешь, как ты разговариваешь с Атилиу? – насмешливо спросила она.

– Как? – глядя на себя в зеркало и разглаживая кожу на щеке, рассеянно спросила Бранка.

– А вот так! – И Милена изобразила счастливую улыбку, полузакрыла глаза и учащенно, страстно задышала. – «Мы тебя ждем! Ты не представляешь, как мы соскучились!» – сказала она низким голосом.

– Что ты себе позволяешь? Как ты смеешь? – возмутилась Бранка.

– Это ты себе позволяешь! И я бы на месте папы… – Милена смотрела на мать с нескрываемой неприязнью.

Бранка вся подобралась, сжалась, словно тигрица, приготовившаяся к прыжку, но тут же у нее на губах заиграла светская улыбка.

– Мне очень жаль, дочка, что ты в последнее время махнула на себя рукой. Не учишься, не работаешь, даже не путешествуешь. Тебя ничего не интересует, и от этого у тебя очень портится характер. Мне кажется, у тебя не ладится и с Франку. А он тебя очень любит. Но если ты не возьмешься за ум, Милена, ты потеряешь свое счастье!

Бранка не сомневалась, что, больно хлестнув Милену, она поставит ее на место. Но ошиблась. Милена была сейчас недосягаема не только для жениха, но и для матери. Влюбившись в Фернанду, она забыла о существовании Франку.

Бранке такое и в голову не приходило. Замужество было для нее деловым мероприятием, своего рода бизнесом, где партнеры должны были честно исполнять взятые на себя обязательства, а именно: заботиться об общем благосостоянии семьи, о ее репутации, взаимном престиже и расширении связей в обществе. Именно с этой точки зрения она и считала себя идеальной женой. Она помогла Арналду увеличить свое состояние, она родила ему первоклассного наследника, она шикарно вела их общий дом. Что еще можно было от нее потребовать? А что до ее личной жизни, жизни сердца, то она не касалась никого, кроме нее самой. Никаких других взаимоотношений Бранка представить себе не могла, и поэтому поведение дочери казалось ей верхом глупости.