— Что ты там застыла? — торопила меня Ульянка, — Скорей, нам надо к вечеру добраться до Лланлина…

Я вздохнула и поплелась за ней по дороге, ведущей в лес. В Лланлин так в Лланлин, раз уж выпало мне во всем этом участвовать, будем действовать с размахом. В конце концов, в старушку Англию попала не какая-нибудь сопливая отличница, любимица учителей и окрестных собак, а я — Полинка Кузнецова, Таран по призванию и определению, подружка Васи-хакера, сестра Лехи-каратиста… В общем, старушка Англия явно доживала последние спокойные денечки!

До Лланлина мы с Ульянкой дошли достаточно быстро. Продравшись через лес, вышли к небольшой, как я и ожидала, экологически чистой речке. Засев в кустах, мы принялись обсуждать план действий.

— Дом сестры матушки Бруин, так ты ее называла, очень приметный, — наставляла меня призрачная Помощница. — Рядом растет большая ветла с раздвоенной макушкой. Расскажи им, что ты сбежала от разбойников, про шерифа молчи…

— Ты что, меня за дуру держишь? — обиделась я. — Думаешь, я к ним приду и скажу: “Схорониться мне надо, люди добрые, из-под ареста бежала. А то за мной солдаты гонятся, все верхами, верхами… Вон, скачут, аспиды!” Значит так, я заваливаю к моей бывшей нянечке, плету, что разбойники подвергли меня пытке голодом, они меня кормят как на убой, я культурно прощаюсь и с восстановленными силами бегу в Бекгейт!

Ульянка опять завздыхала. До перевоплощения Ула тоже был склонен к истерике, чуть что — сразу начинал вопить: “Это опасно, будь осторожна!” Сам пацан в это время отсиживался в кустиках. Поэтому я не удивилась, когда Ульянка мне сказала:

— Теперь я тебя оставлю, надо слетать с отчетом наверх. Будь осторожна, постарайся не завираться и не говорить лишнего. Твоя цель — Бекгейт, помни это!

Я показала язык испаряющейся рыжей чаровнице и пригорюнилась. Легко сказать — пойди, найди, наври с три короба, но не завирайся… Но делать было нечего, и я высунулась из кустов, прикидывая, с какой стороны лучше войти в Лланлин.

Лес здесь заметно редел, вдалеке на холмах виднелись дома Лланлина. Я чесала нос и раздумывала, идти ли мне напрямки, изображая из себя храбрую, честную, но недалекую девицу, или все-таки тихо вползти в деревеньку, не поднимая лишнего шума. В общем, пока я решала, что делать, шевеля не приученными к долгой работе мозгами, судьбе надоело ждать и она устроила все сама.

К реке неторопливо подошла какая-то женщина, везя на тележке корзины с бельем. Около берега она разгрузила тележку и, подхватив одну из корзин, осторожно взобралась на дощатые мостки. Мощно шлепнув бельем о воду, туземка начала воодушевленно колошматить им о воду, при этом во все горло распевая песню о Мэри, которую бросил матрос. На вид ей было не больше сорока пяти лет, и я даже порадовалась тому, что впервые вижу нормального человека, не обремененного чужими телами, разбойниками и голодным желудком. Судя по ее платью, она была женщиной простой, небогатой, а значит, я по крайней мере могла надеяться на искреннее сочувствие.

Вздохнув, я огляделась. Сидеть в кустах, размышляя о своем поведении, планах на будущее, и слушать урчание в желудке совсем невесело. Мне стало жалко себя, и я решила вылезти из своей импровизированной засады и пойти на контакт с местным населением.

Услышав шорох и шелест кустов, женщина настороженно вскинула голову. Увидев меня, она удивленно вскрикнула и вдруг, кинув белье на мостки, бросилась ко мне, не обращая внимания на то, что ее юбка моментально промокла и покрылась речной грязью. Подбежав ко мне, она неожиданно заключила меня в мощные объятья и как хороший сенбернар обслюнявила мне все лицо. Пока я мучительно соображала, как себя вести в столь неординарной ситуации, женщина тискала меня и тараторила, не умолкая ни на секунду:

— Мисс Ангелика, козочка моя ненаглядная! Да как же ты тут оказалась, да какими судьбами тебя сюда занесло? Вот не чаяла увидеть, а ведь только вчера говорила я Марджери, что скучаю по своей милой козочке. Да что же случилось?

Я быстро соображала, насколько это позволяли мои затянутые паутиной мозги. Так-так, похоже, сегодня фортуна меня пылко возлюбила и подкинула мне мамашу Бруин прямо под нос. И ходить-то никуда не пришлось…

— Матушка Бруин! — облегченно и обрадованно завопила я. — Как я рада вас встретить здесь!

На лице матушки Бруин вдруг отразилась тревога. Она принялась меня внимательно оглядывать:

— Что же ты делаешь в таком глухом месте одна, без провожатых?

— Ох, матушка Бруин, — захныкала я, — со мной такое приключилось… — и я одним духом вывалила на нее всю историю о разбойниках.

Матушка Бруин всплеснула руками, схватилась за сердце и затем прижала меня к себе так, что я невольно вспомнила рассказ Улы о Мудрой Гудрун. Последовала порция причитаний и всхлипываний, затем я была старательно ощупана с ног до головы на предмет увечий. Из таковых обнаружились только крайняя худоба и сильный голод. Поэтому матушка Бруин резво побросала недостиранное белье в корзину, схватила меня за руку и, толкая впереди себя тележку с такой силой, что та, можно сказать, неслась сама, помчалась в деревню. По пути она не уставала жалеть меня и причитать о том, какой это страх жить рядом с таким глухим лесом…

Я осторожно поддакивала ей, стараясь обходить все ее расспросы о моей семье, то есть семье Ангелики. Правда, известия о том, что на моего здешнего папашу свалилось дерево, матушке Бруин хватило на всю дорогу. Прочувствованный монолог о нелегкой судьбе семейства Уэрч прерывался только всхлипываниями и сопением, похожим на страдания от гайморита утки-кряквы. Слава богу, матушка Бруин вовсе не требовала от меня какой-то реакции на ее вопли, по ходу дела двусторонний диалог даже и не предполагался…

Деревня, к моему удивлению, оказалась достаточно большой. Я насчитала около трех десятков дворов. Народу тоже было много, особенно детей. Пока мы с матушкой Бруин шли к дому ее сестры, нас проводило глазами не менее сотни любопытных взглядов. Я решила, что обеспечила деревню материалом для сплетен на несколько недель, и почувствовала себя прямо-таки благодетельницей.

Двор сестры матушки Бруин был из зажиточных. В загоне рядом паслась лошадь, мычали коровы, по двору разгуливало десятка два кур, в грязи за невысоким заборчиком ковырялись на солнышке две толстых свиньи и штуки три маленьких ребенка, пол которых я определить затруднилась, приняв их сперва за трех поросят. Увидев меня, они настороженно застыли и принялись чесать пятачки. Может, это и впрямь поросята? Сходство просто генетическое!

— Это младшенькие моей Марджери, — пояснила матушка Бруин, награждая племянников подзатыльниками, а самого грязного резво обтирая подолом уже основательно запачканной юбки. Из дома послышался женский голос:

— Что случилось, Диота? Почему ты вернулась так рано? — на крыльцо вышла пухленькая толстушка лет тридцати пяти, в которой я безошибочно признала сестру матушки Бруин.

— Ах, Марджери, такое случилось, — затараторила матушка Бруин, — а ведь только вчера я тебе говорила, как хотела повидать мою козочку, — тут последовала изрядно приукрашенная история о разбойниках, в которой матушка Бруин прямо-таки воспела смелость и удаль своей козочки и подробно описала каждое свое движение сердца при виде меня.