Я все это время смотрю в окно. Данные разговоры происходят из раза в раз. Каждый мамин визит бабушка ее отчитывает, а та молча все это слушает.

— Знаешь что, мама! Я, конечно, ужасный родитель, но не позволю испортить моему ребенку праздник! Не нравится ей эта прическа, и платье с пайетками твое тоже не нравится.

— А может, бабка ей тоже родная не нравится?

Две пары глаз устремляются на меня. Я сглатываю. Смотрю на них и просто хочу сбежать. Подальше.

— Завтра в восемь я пойду к тете Тане, — выдаю без эмоций. — Вытру воду у бассейна, чтобы никто не убился.

С этими словами я выхожу на улицу через кухню.

— Ника, — мама хватает меня за руку уже во дворе, — тебе же не нравится эта дурацкая прическа.

— Не нравится, но ты через два дня улетишь, а мне с ней все лето жить. Она не раз припомнит.

Устало огибаю маму и вытаскиваю швабру из уличного шкафчика. Вытираю лужи и присаживаюсь на край шезлонга. Бассейн у нас маленький, два на три метра. Но даже за такой клочок, наполненный водой, суточную цену на жилье можно повысить.

Чувствую, что мама так и не ушла. Стоит на крыльце и смотрит в мою спину.

За воротами шуршат колеса. Слышатся хлопки дверей. Поворачиваю голову, когда открывается калитка, и устало прикрываю глаза.

— Не ждали? — Ян вальяжно заходит во двор, не без презрения осматривая территорию. — У вас даже личная лужа есть, — ухмыляется, стреляя взглядом в бассейн. — Ника, — взмахивает рукой, — я спешил. Очень хотел попасть на твой выпускной.

Его улыбка выглядит настолько гадкой, что я готова застрелиться.

Глава 7

Ян

Почти сутки в дороге. Мой личный цербер молчал на протяжении двадцати семи часов. Вцепился в руль и ехал с каменной рожей, даже в отеле, где мы останавливались, тупо стучал в дверь, что означало — выдвигаемся.

Наблюдаю за тем, как моя «тень» (всю дорогу он парится в черном костюме) вытаскивает из багажника чемоданы, и толкаю железную калитку.

Глупость сидит на шезлонге, мамаша ее тоже здесь. Семейка в сборе. Бабки только не хватает.

Бегло сканирую пространство. Двухэтажный дом квадратов на сто пятьдесят и крошечный двор с лужей вместо бассейна.

— …я спешил. Очень хотел попасть на твой выпускной.

Ника пялится на меня, словно я привидение. Я нарочно пропал с радаров на две недели, чтобы она успокоилась и внушила себе, что все будет хорошо. Не будет. Рано радуешься, Глупость. Очень рано.

Это прекрасный прием — дать своему противнику шанс зажить привычной жизнью, оставить в покое на какое-то время, и вот, когда его психика решит — ничего страшного больше не произойдет, появиться. Да погромче.

— И где моя комната? — сбрасываю на землю рюкзак.

— Явился, — сухой едкий голос доносится откуда-то сбоку. Медленно поворачиваю голову.

А вот и наша бабуленция, которой эти две дуры так стремаются.

Улыбаюсь и сую руки в карманы. Перекатываюсь с пяток на мыски, отражая хищный взгляд старушки. Она быстрее дыру во мне прожжет, чем хоть немного смутит.

— Здрасьте, баб Сим, — улыбаюсь шире. — Хороший дом, за сколько сдаете? Рублей за триста в сутки?

Бабка прищуривается. Ника пялится на нас во все глаза.

— На веранде спать будешь, лето. Не продует, — выносит вердикт хозяйка дома.

— Без проблем. Тёма, шмотки мои занеси… Куда ему идти?

— Я покажу, — лопочет Ника и быстрым шагом идет в сторону дома. Артём двигает сразу за ней.

— Че, у вас винишко-то домашнее есть, баб Сим? Бухнем?

— Ну и стервец.

— Я вам не грубил, — снова осматриваюсь и вытаскиваю телефон. Жрать охота. Быстро прошариваю ближайшие геолокации с нормальными заведениями и разворачиваюсь к забору. Делаю шаг.

— Куда собрался? — бабка все никак не уймется.

— Вообще, это не ваше дело, но, так и быть, поделюсь. Я еще не обедал. Пойду задегустирую, чем у вас тут кормят.

— Ян, Слава велел тебе никуда без Артёма не выходить, — пищит мачеха.

— Ладушка, — смотрю на нее через плечо. — Мне похер. И на папулины распоряжения, и на твои попытки меня воспитывать.

Бабка в это время с интересом за нами наблюдает, а когда ее дочка поджимает губы и затыкается, выдает:

— Ладка, чего встала? Иди суп разогревай. Не видишь, барин кушать изволит?

Мачеху тут же как ветром сдувает. Какая, блядь, послушная.

— А вы с юморком, — смеюсь и снова разворачиваюсь к бабке лицом.

Пожалуй, я действительно поем здесь. Становится все интересней.

— Ну пошли.

Шагаю следом за бабуленцией, продолжая осматриваться. На первом этаже мы попадаем сразу в кухню. Насколько понимаю, заходим в дом не с центрального входа.

Небольшое помещение с повидавшей жизнь мебелью и запахами жрачки. Они тут что-то жарили и пекли.

— Кроссовки сними, — снова бабка, — не дома.

— Вообще-то, дома, — пожимаю плечами. — На ближайшие два месяца отец купил вас с потрохами, баб Сим, — добавляю тише, но так, чтобы она слышала. Расстояние между нами маленькое.

7.2

Старушка бросает на меня раздраженный взгляд, но ничем не парирует.

— Ника! — орет на весь дом так, что Ладка, помешивающая какую-то бурду в кастрюле на плите, вздрагивает.

— Да, бабуль.

Малинина прибегает на клич как собачка, единственное, тапки в зубах не принесла. У них тут все еще более запущенно, чем я предполагал. Она эту старуху как огня боится. Будто она и правда может ей что-то сделать.

Ночью я приехал от Машки, сильно переборщив с текилой. Мы с ней трахались и бухали. Какого я поперся тогда к Нике в комнату, понятия не имею. Определенного ответа у меня нет. Хотя, когда в твоем доме живет деваха с шикарной задницей, было бы странно ее игнорировать.

Мой дружок был абсолютно не против, чтобы я ее нагнул и трахнул в ту ночь. Факт.

Глупость чуть не описалась от страха, и весь мой план полетел к чертям. Не хотел же напрямую. Хотел выждать, поиграть в дружбу и доверие. Дебил, сам все закосячил, а утром соображал, как выкручиваться из этой ситуации. Она же теперь ко мне ближе чем на пару метров не подойдет. А я так не хочу.

Впереди, между