– Я уверен, у тебя бы все равно все получилось.

Шерри немного расслабилась и даже улыбнулась ему.

Ее красота внезапно поразила его в самое сердце, и ему пришли в голову очень неуместные мысли. Но ее улыбка разогнала их. Он понял, что сейчас она такая, какой была до того, как у нее начались панические атаки, – живая, улыбающаяся, легкая.

Она сделала движение закрыть альбом, но не успела – Джон заметил свой портрет. Вот это да! Она проделала большую работу с тех пор, как он видел этот рисунок в последний раз. Он и тогда счел его хорошим, но сейчас это был просто шедевр!

– Невероятно! – Он понятия не имел, что карандашный рисунок может быть настолько реалистичным.

Она попыталась забрать у него альбом, но Джон сделал шаг в сторону, не отрывая взгляда от листа.

– Ты два дня его дорисовывала?

– Нет, агент Хаттон. Хотите верьте, хотите нет, но мне есть чем заняться. Я потратила на него полчаса сегодня днем.

Отлично, снова «агент Хаттон». Джон не мог оторваться от рисунка.

– Ты сделала это за полчаса? По памяти?

– Отдайте мне альбом!

Она была смущена. Ее щеки вновь мило зарозовели. Джону нравилось это куда больше, чем белое, словно присыпанное мукой, лицо. У Шерри был такой вид, будто она собиралась ударить его, и Хаттону пришлось-таки подчиниться.

– У вас настоящий талант.

– Благодарю. Но боюсь, сейчас он утрачен или временно пропал. У меня получилось нарисовать это, потому что я не думала ни о чем плохом. Все гораздо сложнее, когда выслушиваешь рассказ о кошмарах, случившихся с человеком, причем из первых уст.

– Но это хоть какое-то начало, не так ли? Ты же действительно что-то нарисовала.

– Похоже на то, – пожала плечами Шерри.

– Я не хочу на тебя давить, но, если можешь, прошу тебя, помоги нам в расследовании. Просто свежим взглядом посмотри на то, что сумел выудить из них Фрэнк Шпенглер, хотя там, конечно, почти ничего нет. Но только если ты действительно готова.

Готова ли она?

Шерри и сама не знала. Она целый час проговорила с Жасмин, но на пределе своих возможностей. Она нарисовала портрет Джона, но при этом специально старалась не думать ни о чем плохом.

Одно она знала точно – в присутствии Джона Хаттона она не мерзла, и не важно, чем это вызвано, злостью или симпатией. Ей вдруг захотелось прильнуть к его плечу.

– Просто расслабься и сделай это.

– Что?

Шерри была потрясена: неужели она думала вслух?

Джон с насмешкой посмотрел на нее:

– Помогай в разных расследованиях. Ну, понемногу. Это может пойти тебе на пользу.

Ах, вот оно что. Он имел в виду дела. Да. Правильно.

– М-м-м, ага, возможно. Но сейчас мне пора идти.

И не идти, а бежать, пока она не натворила каких-нибудь глупостей. Например, не поведала ему, что он чертовски привлекателен и что рядом с ним она не чувствует холода.

– О’кей, где твоя машина? – Он наклонился и взял ее пляжную сумку. – Я донесу.

– Я пришла сюда пешком.

– Что? – не поверил своим ушам Джон.

– Я пришла пешком от дома Каролины. Это примерно на полпути между домом Жасмин и моим.

– И ты собираешься вот так взять и пойти домой пешком? – Его голос стал еще более глубоким, если это было возможно. На виске у него начала биться жилка.

– А что такого? Тут всего чуть больше мили, если идти вдоль пляжа.

– Ты сошла с ума? По Корпус-Кристи разгуливает насильник, а ты считаешь нормальным идти пешком домой одна?

Шерри вспомнила охватившее ее на пляже неприятное чувство. Будто за ней кто-то подглядывает.

– Но ведь он нападает в домах, а не на пляже, где любой может его увидеть.

– Я черта с два разрешу тебе совершить подобную глупость, особенно если учесть, что уже начинает смеркаться. – Он еще не кричал, но уже был близок к этому.

Хуже всего было то, что Шерри не могла с ним не согласиться.

– Знаешь, если бы ты просто сказал: «А давай я подброшу тебя домой? Сейчас не самое безопасное время для прогулок в полном одиночестве», я бы с радостью приняла твое предложение. Но теперь я, пожалуй, лучше рискну, чем сяду с тобой в одну машину.

Джон провел ладонью по лицу.

– Пытаешься включить режим нормального человека, а не идиота? – поддела она его.

Он поморщился, но рассмеялся:

– Веришь или нет, но я знаменит тем, что умею находить к людям подход. Я очень приветливый и милый парень.

– Буду знать. Значит, переливание личности тебе советовать не стоит.

На этот раз он расхохотался от души:

– А ты остроумная нахалка!

– Слышала уже. Но мне давненько этого не говорили.

Как здорово, когда тебя кто-то раздражает, привлекает и согревает. Давно она не испытывала подобных эмоций.

– А давай я подброшу тебя домой? – повторил Джон ее слова. – Сейчас не самое безопасное время для прогулок в полном одиночестве.

Он одарил ее искрящейся улыбкой, и на его щеке появилась безумно милая ямочка.

– Поскольку я не хочу еще больше травмировать семейство Хаус непристойными криками, то принимаю твое предложение.

Как будто она могла устоять перед ямочкой на щеке!

Он поставил ее вещи на заднее сиденье и открыл для нее переднюю дверцу.

– Переливание личности! – хмыкнул он, качая головой. – Это ж надо такое придумать!

– Прости, – сказала Шерри. – Дурная привычка высказывать все, что на уме.

– Поверь, уж лучше я потерплю твое едкое остроумие, чем видеть, как ты мучаешься от этих страшных приступов холода.

Он потянулся к ней, взял ее за руку и по-дружески пожал хрупкие пальчики. Обоих тут же бросило в жар. Их взгляды встретились на краткий миг, но он тут же отвел глаза и сосредоточился на дороге, а она положила руки на колени.

Кожа у нее горела огнем там, где он до нее дотронулся.

– Как странно, – прошептала она.

Он посмотрел на нее, но она так и не разобрала выражение его лица.

– Да, странно.

Они помолчали немного, пока Шерри не сообразила, что они едут в другом направлении.

– Ты не против, если мы заглянем в кафе и съедим по бутерброду? Я не обедал и вот уже два дня мечтаю о сэндвиче с жареной грудинкой.

Шерри улыбнулась. Это она понимала.

– Если меня пустят туда в пляжной одежде.