Мама маленькая, меньше меня. Может быть, даже меньше Ромиона. И ее голос — он не человеческий, он тоньше. Нотки этого «нечеловеческого» я слышу последний месяц и у себя, когда говорю.

— Было бы проще, если бы твой отец дал увезти тебя, когда тебе исполнилось шесть.

Да, как раз тогда, когда я уяснила, что уродлива днем. И побывала в Зачарованных Садах — один-единственный раз. Меня там жалели. А если бы мама правда увезла меня тогда от папы навсегда — я бы стала парией среди фей. Одно дело терпеть неуклюжую уродину неделю, ну, две. Но годы? Легкомысленные феи столько ждать не могут.

Мама оглядывает приготовленные для меня платья и морщится. Протягивает руку — и ей на ладонь падает такая же «цветочная» ткань, из которой сделано ее платье.

— Фиалка, — глядя на меня, говорит мама. — Фиалка всегда будет твоим счастливым цветком. Повернись.

Ткань окутывает, превращаясь в громадную перевернутую фиалку. Пять темно-синих, под цвет моих глаз, лепестков расходятся от бедер, а лиф украшают все те же фиалки, только темнее и с ребристыми, точно рюш, краями.

— Хорошо, — решает мама. — Но вот еще…

«Еще» венок из фиалок ложится на мою голову — просто, но изысканно. Маленькая корона.

А я только малодушно радуюсь, что эти цветы молчат. Но Роз как-то говорила, что фиалки вообще неразговорчивы…

— Никому не позволяй заплетать тебе волосы, — предупреждает мама. — Они должны быть распущены. Так ты сильнее.

— Но они же мешаются…

— Потерпишь.

Моя мама, королева, легкомысленно относится к моим жалобам давным-давно. Наверное, ей так проще. Так проще и мне: до недавнего времени она совсем не лезла в мою жизнь.

Но я всегда знаю, если мне действительно, по-настоящему нужна будет помощь, мама сделает все, чтобы помочь. А еще — на самом деле под этим флером, и легкомыслием, и забывчивостью (она давно уже не поздравляет меня с днем рождения и с Новым годом тоже) мама все та же прекрасная, милая женщина-видение из моих детских снов, певшая мне колыбельную. Просто — незнакомка. Как и я для нее.

— Миледи… — Ромион, видно, решил, что раз с эльфийским послом завтрак не задался, так стоит наверстать его с королевой фей. Во всяком случае, нас ждет накрытый стол в столовой через три комнаты от купальни. Богато и изысканно: золото, тончайший фарфор, серебро и хрусталь… — Позвольте пригласить вас…

Они все-таки с мамой одного роста, с усмешкой замечаю я, садясь за стол. Ох, да что ж это — Ромион превзошел себя: он не только раздает нам обеим комплименты, он еще и приказал положить по десять вилок вокруг наших тарелок. Зачем? Даже отец Роз подобным излишеством не страдает…

Но мама, конечно, знает, как и когда пользоваться каждым прибором — чего не скажешь обо мне. Понятия не имею, кто как, а я все еще чувствую себя как красивая дылда, нарядившаяся в цветок. В общем, не в своей тарелке.

Хорошо хоть в разговоре участвовать не приходится: мама с Ромионом обсуждают какой-то экспорт, отчего мама нехорошо щурится, а Ромион краснеет, но продолжает любезничать. Я же гоняю по тарелке листик салата… Пока эта идиллия не разбивается с грохотом — от открывшейся двери.

Все еще слегка помятый, с перевязанными запястьями, в комнату влетает (именно так) Дамиан.

— Полдворца вас найти не мог!

Ромион тут же встает, делая Дамиану знаки вести себя прилично.

— Ваше Величество, могу я представить моего брата?..

Дамиан кланяется, не отрывая восторженного взгляда от меня. Я облегченно улыбаюсь. Вот кто меня спасет!..

— Конечно, я знаю человека, расколдовавшего мою Виолу, — сдержанно говорит мама, подавая Дамиану руку для поцелуя.

— Мам, — начинаю я, — вообще-то мы с Дамианом любим друг друга и… — «и ты могла бы быть с ним потеплее», но этого я сказать не успеваю.

— Помолчи, Виола.

Я обиженно замолкаю, а Дамиан — ура! — садится рядом со мной. И тут же шепчет:

— Виола, ты прекрасна!

— Я тут чуть не умерла от скуки, — шепчу я в ответ. — Слушай, сколько обычно длятся эти завтраки? Я хочу отсюда сбежать. — Тут Ромион больно пинает меня под столом, и я понимаю, что еще чуть-чуть придется потерпеть.

Дамиан вздыхает, но тут же снова улыбается.

— Виола, насчет той суккубы…

— А, успокойся, все я понимаю, — тоже улыбаюсь я. — Весело же было, нет? Кстати, что там с кровью? Мне кажется, твои… ну, остальные в этой общаге тебя боятся. Ты уже не первый раз…

— Виола.

Я поднимаю взгляд на маму.

— Я только что говорила Его Величеству, что эти апартаменты прекрасны.

— Я ему тоже кое-что скажу, когда ты уйдешь, — бурчу я, но так, что Ромион слышит. И снова пинается.

— Виола, — щурится мама, — я также сказала, что твой портал должен был открыться в Ниммерии, а вовсе не здесь.

— Это где? — Да, с картой этого мира у меня до сих пор проблемы.

— Зачем в Ниммерии? — в унисон мне спрашивает Дамиан, получает свою порцию «того взгляда» от мамы. И от брата тоже — дотянуться до него ногой Ромион не может.

Мама изящно отставляет кубок с нетронутым вином и смотрит только на меня.

— Ты должна мне помочь.

Хм, как-то не так я представляла тот момент, когда мама попросит меня о помощи… Хорошо, я никак этот момент не представляла. Он невозможен.

— Ты уже доказала, что можешь работать со смертельными проклятиями. — Мама взглядом показывает на Ромиона. — Теперь я хочу убедиться, что ты также можешь выполнять роль доброй волшебницы.

Я тоже на всякий случай отставляю в сторону бокал с соком. Поперхнуться сейчас будет… невежливо.

— Кого?

— Виола, ты, конечно, знаешь, чем занимаются феи, — ледяным голосом говорит мама, пронзая меня взглядом.

— Откуда? — фыркаю я. — Я думала, вы с цветка на цветок летаете.

— Целый день? — Невероятно, но мамин голос стал еще холоднее.

— Именно.

— Ваше Величество, — неожиданно приходит мне на помощь Ромион, — но роль доброй волшебницы ведь исполняют только рабочие феи.

Рабочие… феи? Такие действительно существуют?

А потом я вспоминаю фей из «Спящей красавицы», и у меня появляется неприятное подозрение… Мне же не нужно ехать на крестины? Нет? Не нужно? Ненавижу младенцев!

Мама, тем временем ответив Ромиону, что феи работают все — независимо от титула, снова смотрит на меня.

— Виола, ты должна помочь принцу Ниммерии.

Ромион хмыкает, а Дамиан замирает, крепко сжимая рукоять ножа.

— И как я должна ему помочь?

Мама пожимает плечами: