– Поплачь, дочь, станет немного легче, – мама сделала небольшую паузу, дав мне несколько секунд успокоиться, а затем продолжила, – Лина, ты можешь попробовать его простить, но когда он уедет, ты совсем сойдешь с ума от ревности. Поэтому даже к лучшему, что все произошло сейчас. Тебе нужно время прийти в себя, поверь мне, я знаю, о чем говорю. Я постараюсь приложить максимум усилий, чтоб ты вернулась в прежнее русло и переболела этой болезнью, имя которой Тимур.

– Нет, я никогда не смогу простить, он растоптал мое сердце, – тихо произнесла я, а затем добавила, – спасибо, мамочка, спасибо тебе за все. Я хочу немного поспать. Голова от такого количества слез раскалывается на части.

– Хорошо, милая, я пойду тоже прилягу, – сказала мама, – дежурный врач отправила меня домой, сказала, что делать мне там нечего, Сергею нужно отдыхать, а не смотреть на зареванные лица. Поэтому отсыпаемся и едем вечером к папе.

Глава 5.3

К вечеру я немного отошла, видимо, сон и таблетка наконец-то подействовали. Мы с мамой, как и договаривались, поехали к папе, он себя прекрасно чувствовал. Смешно, но проведя целый день в больнице, как он выразился, он отдохнул на год вперед и рвался домой. Так что мы забрали его тем же вечером.

– Что мне тут делать первого января? Я провел целый день здесь, а сегодня праздник. Всё, уезжаем домой, – серьезным тоном сказал мой отец.

Нам ничего не оставалось с мамой как согласиться. Добравшись до дома, я отправилась к себе в комнату. Раздался звонок телефона. Рита.

– Лин, ну как он? Я только что узнала, Артем позвонил, – встревоженно тараторила подруга, – Артем сказал, что из-за скользкой дороги его так сильно занесло, Слава богу, что обошлось. Чего сама не позвонила? Я бы приехала в качестве моральной поддержки. Ты в больнице?

– Рита, Рита, Рита! Стоп, – оборвала поток слов, исходящих от моей подруги, – я дома, и не понимаю, о чем ты. Объясни, что случилось? Кто он? .

– Тимур попал в аварию, в его машину впечатался какой-то внедорожник, – сказала подруга взволнованным голосом. – Лина…

– И как он себя чувствует? – перебила подругу. – Живой? – я не на шутку испугалась, позабыв обо всем, что произошло. Сейчас лишь его жизнь для меня имела значение.

– Насколько я знаю, Тимур отделался сломанной рукой и легким сотрясением, – подруга замолчала, явно что-то прокручивая в голове. – Парень в рубашке родился.

– Слава Богу, – облегченно выдохнула я. – Я рада, что все обошлось.

– Лина, почему ты об этом ничего не знаешь? – тихо спросила подруга. – Что-то случилось?

– Рит, – я тяжело вздохнула. – Хорошо, что все обошлось. Я искренне рада, он все-таки не чужой человек для меня, – выдавила я из себя и подняла глаза вверх, пытаясь сдержать подступающие слезы. – Но, пожалуйста, больше никогда ни при каких обстоятельствах не говори со мной о нем. Я не хочу ни слышать, ни видеть, ни чувствовать ничего, что может быть связано с Тимуром Покровским. Мы расстались. Он мне изменил. Со своей черноволосой красоткой. А потом, по всей видимости, так сильно утомился, что даже не удосужился хоть что-то объяснить. Потому что заснул в объятьях этой дерьмовенькой модельки. Да и если уж на то пошло, я тоже не святая, – соврала я, даже не знаю для чего, – вот такая вот Love Story. Возможно, когда-нибудь я захочу поговорить об этом, но не сейчас.

– Во дела, – только и смогла вымолвить Рита спустя пару минут, – хорошо, подруга, не буду лезть тебе в душу. Скажу только одно, что-то с трудом верится, что он способен был на измену. Хочешь сказать, стоило тебе отлучиться, как он тут же прыгнул в койку к другой? Что-то сильно я сомневаюсь, Лин.

– Рит, я своими глазами видела их обнаженными у него в кровати, где совсем недавно он спал со мной. Какие еще могут быть сомнения? – я снова начинала заводиться, вспоминая увиденное. – Я думала, что он никогда не посмеет мне изменить, – уже более сдержанно ответила я, – но факт остается фактом. Ладно, Ритуль, я пойду, посмотрю, как там папа. Он вчера, точнее уже сегодня в больницу попал, оказалось, переутомление. Сейчас уже все хорошо, ему всего лишь надо больше отдыхать.

– Ой, подруга, что же еще случится в первый день Нового года, – многозначительно протянула она, – за весь прошлый год столько не происходило, сколько все за одни сутки, которые еще не закончились. Ладно, до связи. Завтра на каток пойдем.

– Заметано. До завтра, – попрощалась я.

Так прошла неделя. Рита таскала меня по всем зимним развлечениям. Подруга каждый день приезжала ко мне и настойчиво уговаривала меня составить ей компанию. Опустив голову, я тащилась в душ, затем в свою спальню, переодевалась и ни разу за все время не подкрашивала ни глаза, ни губы. Мама говорила, что я стала похожа на бледную моль, и сама наносила блеск на мои губы. Я не сопротивлялась, мне было все равно. Каждый раз мама о чем-то переговаривалась с Ритой, но как только приходила я, они замолкали. Я знала, что они говорили обо мне, но мне было плевать, кто и что думал, даже если это были самые близкие. Я чувствовала себя пустой, безэмоциональной куклой, из которой вынули все содержимое. Мне просто нужно было немного времени.

Я медленно сходила с ума, пытаясь выкинуть из сердца Тимура Покровского, много плакала, дома ходила тенью и ничего не хотела есть. Мама и отец всеми правдами и неправдами пытались меня подбодрить. Готовили разные вкусняшки, которые я всегда поедала с огромным удовольствием, включали фильмы, которые я любила пересматривать, и даже включали музыку, под которую я занимала призовые места в танцевальной школе. Но не помогало ничего. Мне просто хотелось целыми днями сидеть в своей комнате. Я мечтала, чтоб меня никто не трогал и не разговаривал. Однажды, когда я свалилась в голодный обморок, мама не выдержала и сказала, что она не может больше смотреть на меня такую, купила путевки на неделю, как и планировала, и мы укатили с родителями в Доминикану.

Неделя выдалась потрясающей, мы много времени проводили вместе с семьей, такого не было уже лет пять, наверное, потому что папа вечно работал. А сейчас и сам был не прочь немного отдохнуть, учитывая последние события. Я занималась всем, чем только можно, лишь бы не думать и не вспоминать о нем, но это было невозможно. Хотя было немного проще. Ведь лучше страдать и тосковать на берегу моря под пальмами и солнцем, чем в холодной и хмурой столице, в которой каждый закоулок напоминал о нем. Как же хорошо, что мама нас вытащила!

Неделя пролетела быстро, и мы вернулись в холодную столицу. Уже выходя из аэропорта, я заметила знакомый силуэт. Это был он. Тимур. Ну конечно, пятнадцатого января он улетал к родителям в Париж. Одна рука у парня была в гипсе, но другой он очень ловко справлялся с небольшим багажом. Мы оба замерли на мгновение, когда наши глаза встретились. Его взгляд был совершенно пустым и отрешенным, парень стал похож на привидение. Глаза впали, лицо осунулось. Мне стало жаль его и жаль себя. Я сожалела и о том, что не дала ему сказать ни слова, опередив своей длинной речью, которая предопределила все. Но дело было сделано, и назад дороги уже не было.