— А мы на машинах не ездим, мы пешком ходим… — доставая из кармана телефон, рассеянно отозвался Дмитрий.

— Да и потом, жара тут у вас несусветная! Асфальт плавится! То ли дело у нас в Бруклине! Ветерок с моря…

— …и запах борща с Брайтона! — язвительно вставила Марго.

Девушка полулежала на сиденье, демонстративно отгородившись от мира плеером с наушниками, но было очевидно, что ситуацию она, тем ни менее, контролировала.

— А что ты имеешь против борща? — взглянув в зеркальце заднего вида, сразу насупился Фима. — Когда мы в Америку уехали, я маленький был, не помню, но мама рассказывала, что у нас в Одессе даже на пляж с борщом ходили! Наливали в банку трехлитровую и брали с собой! А как же?! Без жидкого нельзя…

— Сколько раз тебе говорить, Фима, что жидким бывает только стул, а супы первым называются! — закатила глаза Марго.

— Это у вас, ленинградцев — первое, а у нас в Одессе… — побагровев, не сдавался Фима.

— Ну, началось! — с наигранным недовольством перебила его девушка. — Только ради вас, Дмитрий Сергеич, терплю этого типа!

Но Фимке уступать Марго тоже не собиралась.

— Не ленинградцев, а петербуржцев, уж если на то пошло! А вообще-то, ты, может быть, не заметил, Фима, но я в Квинсе живу, — съехидничала она.

Дмитрий, целиком погрузившись в свои мысли по поводу предстоящей поездки, в перепалке участия не принимал. Фимка, который был лет на десять младше, как оператор его вполне устраивал. Дмитрий ценил в парне исполнительность и надежность, главные его достоинства. За годы работы они даже сдружились, несмотря на разность характеров, воспитания, образования и возраста.

Когда полгода назад в их команду влилась Марго, которая сначала проходила у них практику, а потом, по окончании Нью-Йоркского университета, выразила желание остаться в их компактной съемочной бригаде, Дмитрий с радостью согласился. Марго оказалась прекрасным видео- и звукоинженером. В ней чувствовался творческий подход ко всему, за что бы она ни бралась. Но главное, насколько мог судить Дмитрий из их полугодичного общения, она была безотказна и тоже очень добросовестна. Безумная жизнь тележурналиста с частыми отъездами, непредсказуемым расписанием, перелетами, бессонными ночами, когда работаешь в режиме непреходящего аврала, требует абсолютной сплоченности команды. Невзирая на предостережения коллег — девчонка, мол, на уме одни гулянки — Дмитрий остановил свой выбор на ней и ни разу об этом не пожалел. В свои двадцать четыре года Марго относилась к работе как профессионал с большим опытом. Фимка нет-нет да и позволял себе безалаберность. Мог проспать, например, или забыть что-нибудь. Марго же во всем была точна, как швейцарские часы. Было, правда, несколько не совсем удобных моментов. Ну, например, экстравагантный вид девушки! И это еще мягко сказано! Своими прическами, иногда менявшимися по нескольку раз в день в зависимости от настроения, татуировками и прочими аксессуарами молодежной моды Марго порой шокировала людей. Правда, Дмитрий быстро понял, что это всего лишь поза, внешняя оболочка, под которой билось в общем-то доброе и чистое сердечко, а под меняющей немыслимые цвета прической таился тонкий и острый ум. К тому же, экстравагантность Марго порой даже помогала. Во-первых, сближала с молодежью, которая довольно часто бывала в фокусе репортажей Дмитрия, а во-вторых, отвлекала внимание от него с Фимкой, когда им нужно было снять что-нибудь методом «скрытой камеры».

Другой момент был, пожалуй, более неудобен… Дело в том, что у Марго были не просто длинные, но и очень красивые ноги, которые венчала аккуратная упругая попка. Эти свои достоинства она прекрасно сознавала и не упускала случая подчеркнуть. Носила Марго исключительно мини-юбки, или шорты в обтяжку, или, на худой конец, джинсы, но тоже обязательно «стрэтч». Вообще, с точки зрения Дмитрия, фигура у нее была эталонной. И в данном факте Дмитрий из последних сил тоже старался рассмотреть положительный момент. Ну, например, появление Марго в команде сразу добавило некой остроты в их с Фимкой слегка подкисшее мужское братство. Фимка встрепенулся, сонливость его как рукой сняло, и на виду у Марго он всячески старался подтянуть начинавший вываливаться животик. Дмитрия это чрезвычайно забавляло. В особенности еще и потому, что на Марго, очевидно, все Фимкины старания-страдания абсолютно не действовали. И не то чтобы Марго их не замечала. Наоборот, она не упускала ничего, но все превращала в повод для насмешки и язвительных уколов. По природной доброте своей Фимка все это стоически сносил, делая вид, что нападки Марго, так же как и она сама, ему совершенно безразличны. Но обманывал или успокаивал он этим только самого себя. Достаточно было поймать взгляд, которым Фимка провожал Марго, и у наблюдавшего не оставалось ни тени сомнений по поводу его истинного к ней отношения. Со временем пикировка между молодыми людьми превратилась даже в своего рода представление, рассчитанное в основном на Дмитрия — их главного и чаще всего единственного зрителя. И надо отдать им должное, Дмитрий иногда покатывался со смеху над наиболее удачными выпадами Марго против «доброго, как пельмень», по ее же собственному выражению, Фимки. И так как в целом на рабочие отношения внутри троицы это нисколько не влияло — по крайней мере, отрицательно, — Дмитрий с интересом следил за дальнейшим развитием отношений. Даже Фимкина влюбленность была ему на руку: иногда этот наглядный пример еще не совсем вымершей романтики уберегал его от поступков и мыслей, за которые потом было бы стыдно. На народную мудрость «не спи там, где работаешь, и не работай там, где спишь» Дмитрию всегда было начихать — он считал ее бредом собачьим. Где же еще заводить романы? Но в отношениях с друзьями он был принципиален. Видя Фимкины переживания, Дмитрий, из мужской солидарности, дал себе слово «девочку не трогать». Таким образом решив заодно еще одну проблему — возраста. Все-таки он был на двадцать лет ее старше. Не то чтобы рядом с ней он ощущал себя стариком, совсем нет. В глубине души Дмитрию казалось, что ему тоже все еще двадцать и что он ничуть не изменился. И все же. И все же, пожалуй впервые в его жизни, отказ был возможен. И случиться он мог, как считал Дмитрий, именно из-за разницы в возрасте. А раз отказ был не исключен, то лучше не допускать его вовсе. Однажды придя к такому выводу, Дмитрий не стал менять привычек и по-прежнему выбирал себе более легкие жертвы.

— А я тоже, если б не вы, Дмитрий Сергеич, давно бы ушел на Эн-би-си, — обрадовавшись поводу сменить тему, продолжал Фимка. — А что, операторы везде нужны… Мы-то с вами хоть Америку знаем — вдоль и поперек ее исколесили! Кстати, про что на этот раз кино снимать едем?

— Ты что, еще не усвоил за столько лет? — тут же воткнула ему Марго. — Брифинг будет, как в отеле разместимся, а сейчас Дмитрий Сергеевич занят! Я правильно говорю, Дмитрий Сергеевич? Блин, каждый раз как впервые замужем! — Решив, что с Фимки пока достаточно, Марго с видом человека, который все сказал, вновь переключилась на плеер.

Дмитрий в задумчивости ничего не ответил. За годы, проведенные вместе, Фимка все же знал его лучше, и вопрос, который он задал, попал в самое яблочко. Именно о предстоящих съемках Дмитрий и думал. Хорошо спланированная «связь времен» прервалась где-то дня три назад, когда новый шеф редакции позвонил из московского бюро со срочным заказом. Нужно было лететь в Сан-Франциско и снимать материал о некогда русском поселении, форте Росс. Причем сделать это следовало в кратчайшие сроки и, как водится, бросив все. А бросать было что. Например, с гораздо большим удовольствием Дмитрий поехал бы на выставку яхт, которая открывалась в Форте-Лодердейле, во Флориде. Пресс-пропуска на него и его группу, так же как и гостиница, были оформлены еще месяц назад. Имелась и договоренность о съемке на борту новейшей мегаяхты, на которой Дмитрий, вместе с другими допущенными по большому блату счастливчиками, отправился бы на Ки Вест. Главным героем репортажа должна была стать, конечно же, красавица яхта, но ради такого путешествия можно пойти и не на такие компромиссы. Репортажи с привкусом коммерции в Москве не любили. Кто там разберет, какими еще «борзыми щенками» расплатилась с корреспондентом компания-производитель. И хотя репортаж наверняка получился бы интересный и познавательный, в глубине души Дмитрий этот нюанс понимал. Чтобы сгладить неловкость, он собирался сделать сюжет из дома-музея Хемингуэя — что называется, «в довесок» и за те же деньги. Сумки уже были собраны, плавки и ласты уложены — и вот тебе на, как говорится, приехали! «Вы же все равно в форт собирались, вот и поедете! Форт-Лодердейл, форт Росс, какая разница!» — радостно хрюкнул в трубку шеф и отключился. «Его тоже можно понять, — грустно размышлял Дмитрий. — Сидеть под серым моросящим дождем в Москве и думать, что кто-то едет во Флориду, — занятие, наверное, не из самых приятных».