Стесненные с двух сторон римские солдаты подожгли колоннады храма. Многие из находившихся наверху были тотчас же охвачены огнем и погибли. Другие падали от рук неприятеля, когда соскакивали вниз. Некоторые бросались со стены в противоположную сторону, а иные, приведенные в отчаяние, своими собственными мечами предупреждали смерть от огня. Те же, наконец, которые слезали со стены и схватывались с римлянами, находились в таком состоянии, что их легко было победить.

После того как одна часть повстанцев погибла, а другая от страха рассеялась, легионеры набросились на неохраняемую храмовую казну и похитили оттуда около 400 талантов. Все, что не было украдено ими, забрал для себя Сабин.

Гибель колоннад и огромного числа соплеменников вместе с ограблением святилища до такой степени возмутили иудеев, что они противопоставили римлянам еще более многочисленное и храброе войско. Повстанцы окружили дворец и пригрозили латинянам поголовным истреблением, если те тотчас не отступят. Если Сабин уйдет с легионом, они обещали ему безопасность.

Большинство царских солдат перешло на сторону восставших, но к италикам примкнула храбрейшая часть войска числом 3000 человек, так называемые себастийцы. Во главе их стояли Руф и Грат; один – предводитель всадников, другой – царской пехоты. Оба благодаря своей энергии и осмотрительности оказали большое влияние на исход войны.

Иудеи усердно продолжали осаду, вместе с тем нападая на стены цитадели и приглашая людей Сабина удалиться и не мешать им, когда они после долгого терпения хотят, наконец, возвратить себе свободу. Охотно бы легат отступил втихомолку, но не верил их обещаниям и боялся, что подобное великодушие только заманит его в западню. Вместе с тем он надеялся на скорую помощь Вара. Римский предводитель решился поэтому выдержать осаду...

Гонцы со всех концов страны все прибывали и прибывали к Иуде с обнадеживающими вестями.

В Идумее взялись за оружие две тысячи царских ветеранов и открыли войну с приверженцами Ирода. Ахиаб, двоюродный брат покойного царя, боролся с ними, скрываясь в сильнейших крепостях, но избегая столкновения в открытом поле.

В Перее нашелся некто Симон, один из царских рабов, который, надеясь на свою красоту и высокий рост и, видимо, вообразив себя вторым Саулом, напялил на себя корону. Собрав разбойников, он рыскал по открытым дорогам, сжег царский дворец в Иерихоне, многие великолепные виллы и сильно нажился на этих пожарах.

В другом восстании, вспыхнувшем в Перее, были обращены в пепел царские дворцы возле Вифарамата, у Иордана.

Простой пастух по имени Афронг тоже дерзнул посягнуть на корону. Его телесная сила, отчаянная храбрость, презрение к смерти и поддержка четырех братьев внушали ему надежду на успех. Каждому из братьев он дал вооруженную толпу, и теперь они служили ему как бы полководцами и сатрапами во время его набегов.

Надев на себя диадему, Афронг вместе с братьями опустошал страну. Преимущественно убивал римлян и царских солдат, но не щадил и иудеев, если те попадались к ним в руки с добычей. Раз, возле города Еммауса, они даже осмелились окружить когорту римлян, подвозивших легиону провиант и оружие. Центурион Арий и сорок наиболее храбрых солдат пали под стрелами. Та же участь угрожала остальным, но тут появился Грат с себастийцами и спас их.

Предводитель Ревностных, который в годину войны благодаря своим победам превзошел авторитетом самого Гавриила, не сомневался, что все до единого восставшие евреи признают его вторым Иудой Маккавеем, встанут под его водительство и повергнут в грязь орлов римского легиона и знаки воинской доблести полчищ Архелая. Десятки раз его пересохшие губы шептали слова Шаддая:

«Не бойся, ибо Я с тобою, от востока приведу племя твое и от запада соберу тебя. Северу скажу: отдай; и югу: не удерживай; веди сыновей Моих издалека и дочерей Моих от концов земли, каждого, кто называется Моим именем, кого Я сотворил для славы Моей, образовал и устроил» (Ис. 43:5—7).

Он заигрывал с повстанцами в Перее.

Он слал письма Афронгу.

Он гнал одного ангела за другим с посланиями Симону.

Иешуа бар Ионафан и немногие зелоты-иерусалимцы уговаривали земляков встать под знамена вождя восставших галилеян.

Их призывы остались гласом вопиющего в пустыне.

Были глухи к доводам разума жители столицы.

Посланники к перейцам возвратились ни с чем.

Ангелы, проделавшие путь в Идумею, привезли обратно лишь пустые обещания.

Вся земля обетованная славила Гавлонита. Никто, кроме галилеян, однако, не согласился встать под его начало.

Все благие намерения канули в зыбучие пески. Мечта умирала в зародыше, скипетр Мешиаха, уже было ощущаемый пальцами, вдруг начал таять в руках подобно ледяной сосульке.

Отчаявшись, преступил Иуда через гордыню свою и публично объявил о готовности запеть любым голосом. Пусть не заказчик музыки. Пусть не автор мелодии. Пусть не музыкант. Пусть не глава хора. Пусть не запевала. Пусть не главный солист. Кем бы ни быть, лишь бы петь со всеми сообща в унисон!

Лишь бы вместе хоть с кем-нибудь крушить необрезанных римлян да недобитых иродовых слуг!

Предупреждал Адонаи: «...огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтоб Я исцелил их» (Ис. 6:10).

Ни один из вожаков восставших и пальцем не пошевелил – даже для того, чтобы взять в подчинение мятежников из «округи язычников».

Увлекшись грабежами и дележом власти, запыхавшись в погоне за призрачным сиянием царской короны, столь же достижимой, как пустынный мираж, вожди народа избранного, подобно тельцам на заклании, поодиночке, без всяких трепыханий подставляли горла под мяс-ницкие лезвия.

«Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны пред самими собою!» (Ис. 5:21).

Против Симона выступил начальник царской пехоты Грат со стрелками из Трахонеи и самой отборной частью себастийцев. В завязавшейся между ними схватке легло значительное число Архелаевых слуг, но сам Симон был отрезан Гратом в тесной ложбине, через которую он хотел бежать, и, получив удар в затылок, пал мертвым.

Самозванец Афронг был захвачен в плен Архелаем, двое его братьев – царскими военачальниками Гратом и Птолемеем, четвертый сам сдался сыну Ирода после миролюбивого соглашения. Он единственный избежал участи своих братьев, но предпочтительнее ли ей рабская доля?!

Как ветки, вытащенные из затухающего костра, были затоптаны повстанцы в Перее и Идумее.

Лишь иерусалимцы еще держались кое-как против Сабина. Прибытие сирийских полчищ завалило лавиной мокрого песка и этот очаг восстания.

Получив письма своего заместителя и других начальников, Вар, беспокоясь о судьбе оставленного в Иудее войска, решил поспешить ему на помощь. Он выступил в Птолемаиду с имеющимися у него двумя легионами и четырьмя конными алами, туда же назначил собраться вспомогательным отрядам царей и князей. Проходя мимо Берита, наместник и оттуда взял с собой полторы тысячи тяжеловооруженных воинов. Когда в Птолемаиде, кроме других союзных войск, к нему присоединился еще и аравийский царь Арета с многочисленными отрядами пехоты и всадников, Вар немедленно направил один легион под началом своего друга Луция Корнелия Гая в ближайшую часть Палестины – «округу язычников».