пару раз, и она мне не понравилась.

Здесь в голосе Вероники прозвучали стальные нотки. Позиция женщины была проста: я же говорила. Правда, кому и что наверняка останется загадкой. По крайней мере, для меня.

– У Миши была депрессия, долгая, затяжная, а потом… А потом вдруг резко все прошло. Все радовались и даже не подозревали, что скоро наступит ещё один виток… Ненависти. Эта… прости господи, девушка решила, что два брата лучше одного.

Мне стало дурно. Сколько ему тогда было? Наверняка едва исполнилось восемнадцать. Что значит, два брата лучше? Ненависть между тренером и Мишей потихоньку начала приобретать очертания.

– Она присосалась к обоим и успешно получала и от Вани, и от Миши. От последнего, подозреваю, в основном деньги. Хорошо устроилась, что сказать, но потом как-то раз Ваня застал их с Мишей, и все…

Она замолчала, оставив мне додумывать, что там случилось между братьями. Хотя как что, претензии, скорее всего, взаимные и… Вспомнила, что говорили про тренера.

У него же наверняка после этого случилась авария, и все пошло под откос! Впервые посмотрела на ситуацию новыми глазами. Глазами парня, который имел шанс на счастье, но был обманут и придавлен чувством вины.

Резко встала. Чая мне так и не налили, но это уже было неважно. Вероника смотрела с усталостью, а ещё постоянно переводила взгляд куда-то вдаль.

– Можно воды?

Мой голос стал хриплым. Мне подали стакан, а ещё, не спрашивая, вызвали такси. В голове была такая каша, что сложно представить. А ещё боль и сожаление, что они допустили это… Одна-единственная девица разрушила жизни двоих!

– Такси подъехало.

Выдав мне все, что она хотела рассказать, Вероника торопилась избавиться. Оно и понятно, ей хватало приключений в ее мире. Ещё утром Мишу лицезреть.

– Спасибо, спасибо за все… И… Не говорите ему про меня. Вообще.

Снова хриплый голос словно со стороны, и я поспешила на выход. Внутри чувствовался раздрай, душа болела, а впереди ещё маячили разборки с мамой.

Но взгляд, который поймала на себе, когда пересекала порог дома Самсоновых, был полон неожиданной надежды. Она соврала, не все методы его вытащить испробованы…

Глава 12. Гоша

Поджилки тряслись. Я знала, что подвела ее. А ведь маме завтра на работу. А она из-за меня теперь полночи не спала. Я тихонько вставила ключ в дверь.

Ну пожалуйста, пусть она спит. Я выжата как лимон, устала и больше всего на свете хочу спать! Отец, небось, давно дрыхнет, но это и понятно. Он совершенно не парится по поводу всех этих маминых заморочек. Мол, пусть играется.

Провернула ключ в замке, он мягко щёлкнул, и я вошла. Каждое движение было тихим и плавным. Я разулась, разделась, повесила сумку. Осторожно пошла в комнату.

Проходя мимо кухни, поняла, что все старания напрасны. Горел ночник, а за столом сидела уставшая и злая мать. Губы сжаты в трубочку, взгляд более чем говорящий.

Тяжело вздохнула. Разговор предстоит долгий. И я не ошиблась, она начала:

– Вздыхает она. Не хочешь рассказать, где шлялась? Я тут сижу, жду ее, спать не могу. А мне,между прочим, на работу завтра!

Она говорила негромко, чеканя каждое слово. Меня всегда поражало, как в такие моменты она становилась холодной, отчужденной. Во время воспитательного процесса вся любовь и нежность, что царили между нами, растворялись, словно их и не было.

– Возникли проблемы с такси.

Слабая отговорка, но правду я ей сказать не могла. Какой смысл? Она не поймёт, не поддержит. Как правило, ее интересуют лишь те аспекты моей жизни, где я всегда в статусе «хорошей девочки».

– Да? А может, ты решила, что можно так по мужикам ходить? В твоём возрасте?!

На меня как ушат дерьма вылили. Иногда она заводилась так сильно, что просто лишаласьтормозов. Ее сносило в крайности, где уже нет разницы, что и как ты говоришь своему ребёнку.

Должно быть, на работе проблемы, или устала. Может, с отцом поругалась… Кто знает, я дома стараюсь не бывать. Сейчас столько дел. Но тем не менее я просто прикусила губу от обиды.

– Что губы поджимаешь, права я? Конечно,права! Нашла решение своей проблемы, вкусила взрослой жизни?

Мне захотелось сбежать. Но ноги к полу приросли. Потому что она не отпустит. Пока не выскажется, не закончит, только хуже сделаю. Нет, она не злая, она меня действительно любит, но просто… Вот такое воспитание и желание научить меня лучшей жизни.

Лучшей жизни, которой она не живет сама, питаясь моими событиями, эмоциями и направляя на путь истинный.

– Мам, прости.

Я старалась не выглядеть очень подобострастной, но выходило как-то жалко. В голову пришла странная мысль, что даже мужики-таксисты сегодня отнеслись ко мне человечнее, чем собственная мать.

– Прости? А когда в подоле принесёшь, тоже будешь говорить прости? Если залетишь, то ко мне даже не подходи. Копейки не дам!

В такой ситуации разговаривать с ней бесполезно. Многие бы спорили, кричали, может,даже ушли, хлопнув дверью. Но мне некуда, да и в душе такая горечь.

Раньше я злилась, пыталась ей что-то доказать, а потом что-то сломалось. Наверное, в тот момент, когда она не смогла мне помочь и поддержать после того самого случая. Не смогла понять и принять.

Она ещё что-то говорила, а я ковыряла носком пол. Он сказал земляника. Миша почувствовал тот самый аромат. Надо теперь бы сменить, а то мало ли… Конспирация – наше все.

Заменю на какой-нибудь иной гель, а запасы земляники припрячу на особый случай. Пусть лежат. Не хочу, чтобы он унюхал. Не хочу стать для него заметной, потому что тогда…

Тогда я потеряю тот самый статус. Особый, нетронутый. Он переспит и забудет наутро. Если это между нами и случится, то только по моим правилам!

Ужаснулась. Какие только мысли в голову не придут! А что, если… Прикрыла глаза, тяжело дыша, вспоминая его требовательные руки и жалкие губы.

Это было приятно. Более чем приятно. Я хотела его и не чувствовала ни одной преграды. Ни отвращения, ни стыда! А что, если…

Вздернула голову и взглянула на мать. Знай она,о чем сейчас подумала ее дочь… Да меня бы из дома не выпускала год целый!

– Что бесстыжими глазами смотришь?

– Для психолога ты слишком сильно зациклена на некоторых вещах, мам. Не хочешь на ревизию сходить? Тебе бы обсудить это со специалистом.

Я развернулась и вышла. Когда в голове созрел дерзкий план, все как-то иначе стало. Мать настолько опешила от этой шпильки, что даже не нашлась, что