Обернувшись, увидела Андрейку. Он стоял передо мной как есть, во всей своей неприглядной красе – в нелепых боксерах с изображением ушастых зайцев, символизирующих знаменитую на весь мир торговую марку, и белой майке, которая была так к лицу Брюсу Уиллису в «Крепком орешке» и совсем не подходила моему возлюбленному.

Интересно, он будет ждать меня из тюрьмы? – вопрос возник в голове неожиданно, что называется, из ниоткуда. Так же стремительно отыскался и ответ на него.

– Извини, Андрей, но я думала, ты спишь, поэтому кофе сварила только себе.

Андрейка уж было хотел что-то возразить, но, встретившись со мной взглядом, благоразумно решил промолчать.

– Соня, – проникновенным голосом произнес он, взяв меня за руку. – Я хочу, чтобы ты знала… Я понимаю, каково тебе сейчас, и я… В общем… Я ни в чем тебя не обвиняю. Я все понимаю – Креольский был деспотом и тираном, и тебе от него доставалось особенно…

Надо же! Шефу пришлось умереть, чтобы мой возлюбленный наконец-то понял, что тот собой представляет. До этого мне не разрешалось жаловаться на нашего благодетеля. Даже когда тот был особенно невыносим, Андрей всегда находил возможность найти оправдание его поведению. И вот теперь вдруг выясняется, что он все про него понимал и знал. Удивленно внимая проникновенной речи Андрейки, я безуспешно пыталась понять, куда клонит мой возлюбленный, не в силах поверить в очевидное.

– Соня, просто я, как юрист… Весьма, кстати, неплохой, – как всегда, Андрей не упустил случай похвалить себя, – я советую тебе во всем признаться. Соня, если это ты… В общем, ты же знаешь, чистосердечное признание смягчает наказание. Обещаю, что лично буду защищать тебя на суде. Нам наверняка удастся доказать преступление в состоянии аффекта. А это уже совсем другая статья. На условный срок, конечно, рассчитывать не приходится, но при хорошем раскладе и примерном поведении ты будешь на свободе уже года через три. Максимум через пять! Но все это при условии, что ты во всем признаешься и согласишься сотрудничать со следствием. Иначе тебя ждет куда более суровое наказание. Ты же тоже юрист, Соня! Должна это понимать!

Наверное, мне следовало возмутиться. Или разрыдаться. Или вцепиться Андрею в волосы. Или расцарапать ему лицо. Или совершить какой-то иной отчаянный поступок. Но ничего такого я не сделала. Просто потому, что все происходящее меня отнюдь не удивило. Мужчина, с которым я прожила бок о бок целый год, никогда меня не знал и не понимал. И, как я это почувствовала теперь совершенно отчетливо, не любил.

Стоило ли удивляться тому, что он так легко признал меня виновной и даже приговорил и назначил наказание? Отнюдь.

Гробовое молчание воцарилось на кухне. Методично помешивая ложкой успевший остыть кофе, я размышляла о том, что теперь ко всем моим проблемам прибавилась еще и необходимость искать себе угол. На первых порах поживу у Маринки, а там будет видно. Надо только посмотреть во врученном судом постановлении, можно ли мне менять место жительства в пределах города. Насколько я помню – подписка не запрещает передвижение по одному населенному пункту.

– Послушай, Андрей, нам нужно собираться в офис. Давай поговорим об этом после, – наконец решила я нарушить тишину. Смесь обиды и удивления отразилась на лице парня. Конечно, он не привык к подобному обращению, но что делать – все когда-то бывает впервые.

– Соня, милая, о чем ты? Какая работа? Ты понимаешь, что тебе грозит?

Вместо ответа я ограничилась пожатием плеч. А затем и вовсе встала и покинула кухню.

– Ты со мной? – крикнула из комнаты, натягивая джинсы.

– Да, да, я все понимаю, – Андрей появился в комнате и принялся поспешно одеваться. – Посттравматический синдром и все такое. Это пройдет. Конечно, пройдет. Ты только не волнуйся, ладно? Все будет хорошо!

Ага, конечно, каких-то пять лет тюрьмы, если повезет, и на свободу с чистой совестью. И чего беспокоиться?

Когда мне было 20 лет, я думала только о любви. Теперь же я люблю только думать.

Ф. Раневская

– Удивительное сходство с шефом, – хотя мы и находились в кабинете одни, Марья почему-то говорила шепотом.

Мы прибыли в офис полчаса назад, но я все еще не видела второго Креольского. Тот заперся в кабинете брата и по очереди вызывал сотрудников для беседы. У него уже побывала Марья, а теперь он разговаривал с Андреем. Моя очередь еще не подошла.

Маше, которая вчера пропустила все самое интересное, теперь не терпелось поболтать. В общем-то, не мне ее за это осуждать. Поменяйся мы с ней местами, я бы наверняка не отказала себе в удовольствии обсудить все подробности, но сейчас меня куда больше волновало другое. Дело в том, что злополучный листок, надпись на котором свидетельствовала о моем явном намерении расправиться с шефом, куда-то исчез! Как говорится, мало было проблем.

Щелкнула кнопка электрического чайника, возвещая, что вода в нем достигла критической температуры. Марья вскочила и принялась заваривать чай, не замолкая при этом ни на минуту, тем самым лишая меня возможности обдумать происходящее.

– Представляешь, они похожи, как близнецы.

– Так они и есть близнецы, – уточнила я машинально.

– Ах, ну да, – Марья, кажется, совсем не замечала моей рассеянности, хотя я всем своим видом демонстрировала явное нежелание участвовать в беседе. – А ты откуда знаешь? Хотя не важно! Важно то, что брат шефа куда приятнее его самого. Ну, не внешне, в смысле. Просто он такой обходительный и учтивый, и… – Уловив знакомые нотки в голосе коллеги, я взглянула на нее с удивлением.

В такие минуты, а они случались довольно часто, Маша была особенно хороша. Этот блеск в глазах и естественный румянец ей чрезвычайно шли. Природа щедро наградила Марию и ростом, и статью, и привлекательной внешностью. Даже удивительно, как с таким «богатством» ей удавалось терпеть одну любовную неудачу за другой. На любовном фронте Марье паталогически не везло. И ведь не сказать, чтобы она предъявляла завышенные требования к своим избранникам. От тех всего-то требовалось быть успешными и богатыми. Все остальное значения не имело. При этом от поклонников, обладающих подобными характеристиками, у Маши всегда не было отбоя, вот только под венец нашу красавицу никто из них вести не торопился.

Хорошо еще, что, обладая легким нравом, девушка быстро отходила от любовных неудач – стоило на горизонте замаячить мало-мальски подходящей замене, как наша Маша сразу забывала объект былой страсти и снова оказывалась «в строю». Так было и в этот раз. Всего пару дней назад шеф отправил мою коллегу домой «зализывать душевные раны», а она уже наметила себе новую жертву для обольщения. Способность к регенерации у нее как у ящерицы – на месте отвалившегося «хвоста» всегда вырастает новый.

Хотя сейчас душевное состояние коллеги меня волновало менее всего. Тут бы со своим разобраться. А оно было совсем не «ах». Особенно теперь, когда я обнаружила пропажу записи, способной в мгновение ока упрятать меня в тюрьму на долгие годы. Теперь «картинка», нарисованная Андреем, не казалась такой уж мрачной – как известно, убийство в состоянии аффекта куда лучше хладнокровного. А если в руках следствия окажется запись, свидетельствующая о тщательном планировании мною совершенного преступления, внезапное возникновение сильного душевного волнения доказать вряд ли удастся.