помню русское из нашего разговора). В одной повести звёздное небо, которое видно с Земли, оказывалось симуляцией, как детство у лингвиста в ЗЗЗ (но это не в ЗЗЗ было). Не помню, но предполагаю, что именно в той повести было много астрономии, и значит, в ней как раз и фигурировала тёмная сила, поразившая Сашу. «Очень красивая идея!» Она имела в виду идею, что миллиарды лет назад сверхцивилизация включила по всему космосу загадочную отталкивающую силу, которая в разы сильней притяжения всех видимых галактик. С тех пор вселенная расширяется всё быстрей, и расширение никогда не остановится, космос больше не сожмётся обратно в точку.

Сюжет с фальшивой (вернее, анахроничной) проекцией космоса, окутывающей Солнечную систему, есть у Негиной. «Тёмная сила», т. е. тёмная энергия – одно из предсказаний, встречающихся сразу у двух свидетелей. Процитирую для пущей наглядности, что пишет о тёмной энергии Негина в тетради:

«Если бы земные астрономы видели настоящее небо, люди никогда бы не узнали историю Вселенной. Мы бы не знали, что есть другие галактики, что раньше они были ближе к нам. Мы бы не смогли вычислить, что когда-то вся Вселенная была меньше одного атома, что однажды она стала раздуваться, наполняться материей. Мы бы не знали, что через семь миллиардов лет после рождения Вселенной, когда расширение стало выдыхаться, в дело как по команде вступила “тёмная сила”, антипод гравитации, и расширение снова ускорилось, чтобы никогда больше не замедляться».

Напоминаю, что теоретические модели, предусматривающие внезапное ускорение расширения Вселенной через 7–8 млрд лет после Большого взрыва под действием «отталкивающей» силы, на которую приходится до семидесяти процентов всей энергии Вселенной, возникли не раньше девяностых. Анализ спектра сверхновых звёзд, после которого тёмную энергию начали воспринимать всерьёз, опубликован в 1998 году. Тогда же в научной литературе впервые появился и сам термин dark energy.

После того разговора я видел Сашу только один раз, 14 или 15 мая. Следующий четверг был второе мая, она уехала на праздники домой во Львов, потом было девятое мая, я в показательных соревнованиях участвовал в честь Дня Победы. 16-го она должна была к нам приехать на последнее или предпоследнее занятие в учебном году. Но не приехала. Потому что я потерял книгу. Я потерял «Фантастичнi повiстi львiвських письменникiв».

Потерял тупо. Никакой драмы, просто в метро забыл, когда с этих долбаных соревнований возвращался девятого. Меня поколотил неслабо пацан из 183-й школы, про которого я даже не слышал раньше, и я в невменяемом состоянии домой ехал. На массиве было две школы – наша и 183-я, мы всех оттуда дебилами считали. Поражение жгло невыносимо. Ещё страшней было чувствовать, как моя боксёрская прыть из меня выходит, словно воздух из проколотой шины (я же тренировки начал пропускать, а когда не пропускал, не мог сосредоточиться всё равно, тренер на меня орал постоянно той весной). Но при этом было какое-то радостное остервенение. Я сидел в углу вагона, улыбался расквашенной губой, упивался мыслью о том, что ещё пару раз мне вот так морду начистят, и я брошу бокс с чистой совестью, а если отец хайло разинет, пошлю его на хутор бабочек ловить.

Очнулся от грёз на своей станции, уже когда начали «Осторожно, двери закрываются» говорить. Вскочил с сиденья, вылетел из вагона в последнюю секунду, а пакет с книгой и боксёрскими шмотками остался в поезде. Только на улице я спохватился, кинулся обратно в вестибюль. Помню, как умолял женщин в метрошной форме позвонить машинисту, и на конечную, и вообще всем сразу, чтобы мой драгоценный пакет спасли. С ходу наврал, что там у меня спортивный кубок, который я завоевал в нелёгком поединке. Женщины пожалели меня, позвонили куда-то. Но ничего уже было не поделать, кто-то уже «ушёл» мой пакет из вагона.

Зачем я потащил «Повiстi» на соревнования? Самый мучительный вопрос моей биографии… Хотя ответ я знаю, конечно. Я везде их с собой таскал. В газету специально завернул и в полиэтиленовую тетрадную обложку, прихваченную скрепками. Читал по второму кругу, по третьему…

В те выходные я позвонил в Сашино общежитие, попросил передать ей сообщение, что нам нужно встретиться до занятия. Я словно чувствовал, что нельзя ей рассказывать о пропаже книги у нас дома, где она в гостях, где её стесняют приличия. Она перезвонила нам домой, мы договорились, что встретимся на выходе из метро на Карла Маркса. По телефону голос у неё был удивлённый, но приветливый. Я тогда впервые понял по-настоящему, почему говорят «сердце разрывается». Саша совсем не догадывалась, что случилось. Я чуть не заорал, когда трубку положил.

У меня имелся план, естественно. До самой последней минуты я собирался дойти с Сашей до сквера, непринуждённо беседуя, и там ей соврать, что у меня сумку украли из раздевалки. Хотел спихнуть с себя хотя бы маленькую часть вины. Но когда увидел Сашу и рот открыл, как-то сама собой вырвалась чистая правда во всех подробностях.

Пока я говорил, смотрел Саше в ноги. У неё на ногах были советские кеды с красными шнурками и джинсы подвёрнутые. Она была в светлой футболке (день был очень тёплый). Может быть, в жёлтой футболке, под цвет сумки с тяжелыми застёжками. Причёска была её всегдашняя – сзади чуть ниже шеи, спереди густая чёлка, по бокам приплюснуто. Тогда многие девчонки так ходили.

Саша переспросила, когда я замолчал:

– Ты потерял книгу?

Как будто из всего, что я рассказал, она услышала только первое предложение. Я подтвердил, что потерял книгу. Еле ворочая наждачным языком, начал повторять ключевые детали. Соревнования, поражение, метро, сумка… Потом заткнулся. Саша что-то сказала тихо. Я не расслышал с первого раза.

– Что?

Она повторила:

– Я тебя ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.

Я, вероятно, всё-таки заставил себя поднять глаза, посмотреть ей в лицо, потому что помню, как у неё губы дрожали. Но она не плакала. И не смотрела на меня. И не сказала больше ни слова. Просто пошла вверх по Карла Маркса и свернула налево, в сторону Институтской. Почему-то наверх в сторону Институтской она пошла, а не вниз на Крещатик, где остановка. Мне долго не давало покоя это обстоятельство. Совершенно случайное, конечно… Хотела уйти прочь от меня поскорее, не важно куда, вот и пошла. Но я ломал голову, искал тайный смысл…

Саша звонила потом моей матери. Сказала, что, к сожалению, больше не сможет давать мне уроки. Сослалась на свою учёбу, про книгу ничего не сказала. Мать ей, конечно, не поверила. Они