– Держите собак! Или хотите напороться на цветодея, пока еще светло?

С каждой минутой становилось темнее. Значит, вот почему он все еще жив. Когда темнота скрадывает все цвета, извлекатели вовсе не так сильны. А между полосой дыма и краем клубящихся темных облаков темнело быстрее обычного. Ели бы они спустили собак, они уже настигли бы его. Но когда так быстро темнеет, они, наверное, думают, что безопаснее будет спустить их позже.

Внезапно Кип оказался на берегу. Он наступил на штанину и чуть не упал, едва успев опереться на руку. Остановился. Пещера была выше по течению, вдали от города, не более чем в двух сотнях шагов. Он подобрал два камня, хорошо легшие в ладонь. В пещере он будет прикрыт со спины и боков и сможет… Что? Умереть не так скоро?

Он посмотрел на камни в руке. Камни. Против солдат и боевых псов. Дурак. Чокнутый. Он снова посмотрел на камни, затем бросил один на другой берег реки, ниже по течению. Второй забросил дальше. Затем схватил еще два, потер их о себя и забросил как мог далеко. Последний сломал ветку ивы. Паршивый бросок.

Некогда сетовать. Запах Кипа уже шел вверх по реке – туда, куда ему надо было попасть. Остается только надеяться. Это была отчаянная попытка, но больше ничего не оставалось. Он продолжал двигаться вверх по течению вдоль берега, стараясь не прислушиваться к приближающемуся лаю собак. Затем он вошел в реку, осторожно, чтобы не дать одежде коснуться сухих камней. Там, где он вошел в воду, река делала изгиб, и вскоре он исчез из виду.

– Спускай собак! – крикнул тот же самый голос.

Кип был уже напротив входа в пещеру. С реки ее не было видно за валунами, лежавшими перед входом.

Но как только он выйдет из реки, он оставит собакам запах, а солдатам – мокрые следы на камнях. Он не мог выйти из воды. Пока не мог. Он поднял голову к темным облакам.

Не болтайтесь здесь без толку. Дайте мне дождя!

– В чем загвоздка? Что с ними не так? – крикнул солдат.

– Это боевые псы, сударь, не охотничьи. Я даже не уверен, что они взяли след извлекателя.

Кип прошел вверх по течению еще сотню шагов до места, где русло снова выпрямлялось, а на берегу лежало поваленное дерево, погружаясь в воду. С запахом тут ничего не поделать, но мокрые следы оно скроет. Он рванул к берегу и остановился.

Если он пойдет вниз по реке, он приблизится к тем, кто за ним охотится. Но Кипу дало некоторую надежду то, что солдат упомянул другие следы. Другие следы – то есть другие свежие следы. И если бы не собаки, то пещера была бы самым безопасным местом, чтобы пересидеть ночь.

Сглотнув, чтобы сердце не выскочило из глотки, Кип повернул вниз по течению, к пещере. Он ощутил холодок на коже. Дождь? Он посмотрел на тучи, но, наверное, это было просто воображение. Он подошел к месту над входом в пещеру.

Почти прямо под ним стояли двое солдат. Еще два на противоположном берегу. На каждой стороне было по боевому псу. Голова каждого легко достигала плеча Кипа. Оба были в кожаной броне вроде конской, но без седла.

Кип упал на землю.

– Позвольте сказать, сударь, – сказал один солдат. Видимо, получив разрешение, продолжил: – Извлекатель побежал прямо к реке, затем резко свернул вверх по течению прежде, чем войти в реку? Он знает, что мы идем за ним. Я думаю, он вернулся назад и пошел вниз по течению.

– Когда мы на хвосте? – спросил командир.

– Он не мог не услышать собак.

Это заставило Кипа вспомнить еще кое о чем: псы могут взять след по воздуху, не только по земле. У Кипа перехватило глотку. Он даже не подумал о ветре. Он дул с юго-запада. Путь вел его на восток и потом на север, когда река повернула – туда, куда надо. Если бы он пошел вниз по течению, к городу, собаки тотчас учуяли бы его. Если бы командир подумал об этом, он бы тоже это понял.

– Дождь надвигается. У нас только одна попытка. – Командир помолчал. – Быстро. – Он свистнул и жестом велел людям на той стороне реки идти вниз по течению. Они пустились бегом.

У Кипа снова забилось сердце. Он сполз по берегу к двум большим валунам. Между ними был узкий проход. Казалось, что через четыре шага он упирается в тупик, но Кип знал, что проход резко поворачивает. Он никогда бы его не нашел в прошлый раз, если бы оттуда не сочился едкий, прилипчивый запах дымка. Оролам знает, как его мать обнаружила это место.

Но даже зная, что он на месте, Кип не мог набраться духу, чтобы протиснуться между валунами. Что-то было не так. Не так темно, как должно было бы. Снаружи стояла ночь, Кип загораживал проход, так что внутри кто-то был и у него был светильник.

Кип снова застыл, пока не услышал, как боевые псы залаяли иначе. Они нашли камни, которые он перекинул через реку. Значит, очень скоро они обнаружат его обман. Тьма и теснота душили его. Надо было двигаться, туда или сюда.

Он протиснулся за угол и попал в пещеру контрабандистов. В слабом свете светильника он увидел две сидящие фигуры: Сансона и свою мать. Оба были в крови.

Кип не смог удержаться от вскрика. Его мать сидела, привалившись к стене пещеры, ее некогда синее платье было черно-красным, испачканным запекшейся и свежей кровью. Темные волосы Лины, тоже слипшиеся от крови, казались темнее обычного. Правая сторона ее лица была девственно-чистой и прекрасной. Вся кровь натекала с левой стороны ее головы, сползая по волосам жгутами и расцветая на ее платье. Сансон сидел рядом с ней, закрыв глаза и запрокинув голову, одежда его была почти так же окровавлена.

Веки его матери затрепетали в ответ на его крик. На боку ее головы была чудовищная вмятина. Оролам милосердный, ей проломили череп. Она несколько мгновений смотрела на него, прежде чем осознала его присутствие. В ее глаза было страшно смотреть – левый зрачок был расширен, правый сжался до булавочной головки.

– Кип, – сказала она. – Я и не думала, что буду так рада увидеть тебя.

– Я тоже люблю тебя, мам, – ответил он, стараясь говорить беспечно.

– Моя вина, – сказала она. Веки ее задрожали и закрылись.

У Кипа сердце замерло. Она умерла? До нынешнего дня он никогда не видел чужой смерти. Оролам, это его мать! Он глянул на Сансона, который казался в порядке, несмотря на кровь на его одежде.

– Я попытался, Кип. Алькадеса не стала слушать. Я рассказал ей…

– Даже его собственная семья не поверила ему, – сказала мать Кипа, не открывая глаз. – Даже когда конники догнали его мать и распороли живот его брату, Адан Марта стояла и говорила, что сатрап никогда не сделает такого со своими людьми. Только Сансон спасся. И кто бы мог подумать, что он самый умный в семье?

– Мама! Хватит! – по-детски проскулил Кип.

– Но ты ведь вернулся, Сансон? Попытался спасти меня, в отличие от моего сына. Плохо, что он не попытался помочь мне так, как ты пытался помочь своей семье, может, тогда у меня был бы шанс.