Утром у меня ещё была надежда на пару недель, но Тайлер быстро снял с моих глаз розовые очки и сказал реальные сроки, при этом, это только примерно. Продажа может затянуться не на месяц, а на два, таким образом, мне точно пустят пулю в лоб, но предварительно могут взять долг физической близостью. Как оказалось, я не настолько боюсь смерти, как того, что меня изнасилуют и сомневаюсь, что лишь один человек.

 Я слышала, как закрылась входная дверь за Энни, которая предварительно заглянула в мою комнату, но я притворилась спящей. Знаю, она видит изменения во мне. Их видят все. Пустые стеклянные глаза, мешки под глазами, да и настроение ни к чёрту. Я погрузилась в себя и даже не пытаюсь вырваться.

По входной двери раздался стук, но я никого не жду, поэтому подниматься с кровати и вообще шевелиться не вижу никакого смысла. Кто ко мне придёт? Очередной сосед, чтобы вернуть занятые деньги родителям!? Вряд ли, ведь они не знают о моём новом жилье. Наркодилеры? Они и без того могут выломать дверь, если знают о том, что я дома, но не открываю дверь. Джаред? Он в Нью-Йорке. Стоп, - раздалось в голове. Я звонила ему вчера, и он говорил о том, что самолёт вечером сегодняшнего дня. Подлетев с кровати, я поспешила к двери, стук в которую стал заметно громче и настырней.

- Ты оглохла? – вскинул он брови, когда я распахнула дверь.

- Н-нет, - запнулась я, -  я забыла.

- Если ты начала принимать наркоту, - начал Джаред, войдя в квартиру, - то я не для этого вытащил тебя из того дерьма, где ты была.

- Я не принимаю наркотики, - выдавила я, - можешь посмотреть мои вены.

- Камилла, мы оба прекрасно знаем, что наркотики можно пускать не только по венам, но и запивать водой, либо курить.

- Как Лизи? – спросила я.

- Не переводи тему, - покрутил он головой, прожигая меня взглядом презренных глаз, - зачем ты продаёшь дом? Тайлер мне всё рассказал.

- Мне нужны деньги, - тихо сказала я, отведя взгляд в сторону.

- Для чего?

- Нужны, не спрашивай для чего.

- Где ты будешь жить? Где будут жить твои родители? О чём ты думаешь!?

- Пожалуйста… - выдавила я, сдерживая слёзы, - не спрашивай, мне нужно…

- Я могу помочь!

- Ты не можешь помочь! – резко сказала я, на что Джаред вновь удивлённо вскинул брови из-за моего тона.

- Кто сказал?

- Я сказала! Ты достаточно мне помог… и я… я благодарна за это и за то, что помог с Тайлером, но это я решу сама… Как Лизи?

- С ней всё хорошо, - кивнул он, - ты совершаешь ошибку.

- Эта ошибка спасёт не только меня, Джаред, - вздохнула я и, не удержав, пустила первые капли слёз.

- В какое дерьмо ты вляпалась?

- Прошу тебя, не вмешивайся, я решу сама…

- Ками… - выдохнул он.

- Нет, - отрезала тут же я, - не пытайся. Я всё смогу сама!

- Ты не сможешь!

- Смогу! – на тон выше сказала я, - прекрати! Хватит!

Джаред покрутил головой и вышел за дверь, так больше не посмотрев в мою сторону. Мне стало жутко стыдно из-за своего тона и резкости, но если не так, то он продолжит гнуть своё. Я была резка, но он не должен ни о чём знать. Это только мой крест, я должна нести его сама, он и так мне помог, но пора остановиться. Такое дерьмо заденет его и хуже всего Лизи. Интересно, известно ли этим двоим, насколько им повезло друг с другом? За те несколько раз до того, как её сбила машина, Лизи прилетала, я успела с ней подружиться и привыкнуть. Она действительно бриллиант, самый что ни на есть настоящий и чистый. Никто не должен замарать её в подобном дерьме, она не заслуживает. Никто этого не заслуживает.

 Я нехотя завидовала людям, которые живут в своё удовольствие, делаю то, чего хотят и как хотят. В моей жизни нет такой простоты. Как только я вижу чистую дорогу, со стороны подъезжает машина с новым дерьмом, вываливая его на меня. Иногда мне хочется свесить руки по бокам, а вокруг шеи закрутить петлю. Сейчас эти мысли вновь начали посещать мою голову спустя пару месяцев спокойной жизни, и они уже не такие, как в прошлый раз. Они хуже. Если раньше из ста процентов, я думала об этом примерно на сорок, когда работала в баре и считала своих родителей лишь алкоголиками, которые могут остановиться, то сейчас эта цифра увеличилась вдвое и те двадцать оставшихся процентов - это Джаред и родители, которые находятся на лечении. Я питаю надежды на то, что они придут в себя и наконец-то возьмутся за голову, но ведь это глупо с моей стороны. Бывших наркоманов не бывает. Если мне сейчас дадут верёвку, то я не думая накручу её на свою шею, хотя, таким образом, я подведу Энни с квартирой. Чёртово чувство долга.

Почти неделю мой телефон лежал без каких-либо признаков жизни. Джаред не появлялся на горизонте и вообще никак о себе не напоминал, из-за чего я злилась на саму себя. Сомневаюсь, что он мог обидеться, это же Джаред, как его вообще можно обидеть? Ему же плевать. В субботний день, я подняла телефон и написала одно единственное сообщение, в котором извинилась перед ним. Даже если он хотел помочь, - я не позволю. С такими людьми всякое бывает и зачем ему лишний раз светиться в подобных местах и с такими людьми. Мне не безразличен он, но лишь как друг. Я пытаюсь уберечь его и его отношения. Надеюсь, что он меня поймёт, если, конечно, когда-нибудь узнает. Вместе с переживаниями и думках о Джареде, я сгрызала ногти из-за Тайлера, от которого вестей было ровно столько же, сколько и от Джареда. За прошедшую неделю перед глазами плавно утекали деньги: цент за центом, итого уже семь тысяч к тем пяти. Три месяца работы без еды, воды, жилья и чего-либо ещё. Для меня это не просто какая-то сумма, для меня она запредельно огромная.

Как люди, которые получают больше этих цифр в минуту, могут жаловаться на жизнь? Им разве нужно выбирать между новой футболкой из секонд-хенда и едой? Либо между такси до дома и счетами за дом? Мы живем в том веке, когда практически всё решают деньги. Покажи людям толщину своего кошелька, и они вмиг потянутся к тебе с дружбой и любовь. Жаль, что таких двух простых вещей не получить просто так. Те, кто действительно думает, что владея миллионами, он может позволить себе абсолютно всё, то я его расстрою. Настоящую любовь, и друзей не купить ни за какую сумму. Купленная любовь быстро найдёт кошелёк побольше и даже не моргнув, промеряет. Точно также сделают фальшивые друзья. Как только случится крах и потеря всего, им вдруг станет некогда позвонить, ответить на сообщение или встретиться. Люди гниют и отчасти тому виной всего лишь какие-то бумажки, которые решают судьбы.

Собрав себя силы, я поднялась с кровати и занялась сборами на работу, хотя сборами это трудно назвать. Мне не нужно накладывать тонну макияжа, делать укладку и выбирать платье, чтобы пойти на работу, где необходимо лишь вовремя обслуживать столики. Натянув шорты, я подошла к зеркалу и оглядела себя. На левом плече тонкий шрам от лезвия ножа, чуть выше груди точно такой же. По правому боку ползло несколько рубцов, рядом с которыми тянулся самый длинный шрам на теле, но самой страшной отметиной для меня был шрам в пару дюймов на запястье правой руки, потому что Пол успел полоснуть ножом по венам. Я заметила это лишь через пару дней в больнице и теперь стараюсь не поворачивать руку внутренним запястьем к верху. После того дня, остались только они, но для моей уничтоженной души этого было вполне достаточно. Остриё ножа коснулось не только этих мест, были ещё, но они зажили. Моё тело мне противно. Я больше не могу надеть открытые топы или купальник, потому что стесняюсь. Людям ведь не нужно что-то рассказывать и объяснять, они сами всё придумают и нафантазируют. Да и я боюсь вспоминать тот день, для меня он стал вторым, что убило меня. Первый раз часть моего сердца умерла вместе с Эйденом, а вторая с Полом. Закрыв футболкой напоминания о боли, я надела на правую руку часы, которые снимаю только дома, чтобы на работе ни посетители, ни сотрудники не увидели полосу на запястье. Меня легко могут принять за суицидника, которым я никогда не являлась, но периодически подумывала. Пройдясь до побережья океана пешком, я заметила знакомый силуэт, расхаживающий вдоль берега.