– Итак, я начну, – сказал Исихара. – Первое слово – «сиритори». Кто придумает следующее, на «ри»? – Не сумев удержаться, Исихара заржал и целых две минуты орал на весь вагон: – Ри! Ри! Ри! Ри!

Тут в игру вступил шедший следующим Яно, который тоже начал скандировать:

– Ри! Ри! Ри! Ри! – причем хохотал так, что свалился с лавки и покатился по полу. Брызги его слюны повисли в воздухе облаком тумана, как конденсат в салоне автомобиля, однако наконец он отдышался и выдал: – Ринго[15].

Все замолкли.

– Ринго? – прохрипел Нобуэ. – Почему ринго? Почему не банан?

Тут все снова принялись хохотать, пока у них изо всех отверстий не потекли слезы, слюни и сопли. Следующий по очереди Като раз пятнадцать проорал:

– Го! Го! Го! Го! – Заметив, что никто не обращает на него внимания, он стал распевать тот же слог, подлаживаясь под ритм стучавших по стыкам колес поезда. И только через восемь минут он смог произнести слово «горуфу»[16].

Когда поезд остановился на конечной станции Кумагая, даже Сугияма, который всю дорогу так и просидел у окна, сменил гнев на милость и, выбравшись из вагона, стал приплясывать, крича:

– Это же настоящая глушь! Тут даже пахнет, как в деревне!

Что делать дальше, друзья не знали. Загоревшись идеей Яно, который уверял, что в Кумагае можно приобрести «ТТ», пистолет Токарева, они сразу же собрали в общий котел всю наличность и сели на поезд, но теперь растерялись.

– Яно-рин, и где же здесь продаются пистолеты? – спросил Нобуэ, перестав на мгновение прыгать и резвиться.

Яно, продолжавший вопить что-то вроде: «Деревня! Сразу за вокзалом площадка для барбекю вместо универмага „Парко“!» – внезапно остановился, достал из сумки записную книжку и пролистал несколько страниц.

– Источники сообщают, – произнес он, – что «ТТ» можно приобрести в магазине неподалеку от границы префектуры Гунма. И обойдется он нам от пятидесяти до ста тысяч иен.

– Вот тебе и деревня! – прокричал Нобуэ и снова пустился в пляс. – Где еще пистолеты продаются в обычном магазине?

* * *

Друзья сели в автобус, который довез их до границы префектуры Гунма. Каждый раз, когда водитель объявлял очередную остановку, они зажимали руками рты, чтобы не ржать в голос. И хотя их «ку-ку-ку-кут!» все равно клокотало на весь салон, никто из других пассажиров не обращал на пятерку ребят ни малейшего внимания. Как бы вызывающе они себя ни вели, ни один из них не заслужил ни единого возмущенного взгляда, поскольку таких парней не замечают с самого детства.

* * *

Местность, где сходились префектуры Гунма и Саитама, была чрезвычайно пустынной и малолюдной. Като пришел на ум старый фильм «Последний киносеанс», который он вместе с отцом как-то смотрел в далеком детстве. Ему вдруг захотелось плакать, и по щекам действительно пробежало несколько слезинок.

Впереди текла широкая река с крутыми берегами, поросшими колышущимися по ветру высокими травами. Неподалеку располагались большой торговый центр «Пачинко эмпориум», автосалон и магазин, торгующий лапшой. Все надписи на вывесках были на английском языке. Буквально все – и вид английских букв, и стелющиеся по берегам реки вялые сорняки, и цвет фасадов зданий, и марки машин, и даже столики в магазине с лапшой и одежда посетителей – навевало немыслимую тоску.

«Неужели в мире бывают такие мерзкие цвета? – вел Като внутренний монолог голосом теледиктора, утирая слезы. – Что же за краски нужно смешать, чтобы получилась такая пакость? Зачем вообще тратить время на создание таких оттенков, от которых у любого человека начнется депрессия?»

Похоже, все остальные думали о том же. Нобуэ сочувственно хлопнул друга по плечу:

– Ладно, пошли, купим наконец «Токарев».

Он сглотнул выступившие было слезы и стал напевать первые слова из «Встретимся в Юракутё».

Окружавший приятелей пейзаж был поистине ужасен. Даже взгляду было не за что зацепиться. Казалось, из мира вдруг исчезло все прекрасное, а оставшиеся уродливые формы и оттенки уничтожали всякую решимость и способность действовать. А поскольку все пятеро были родом из сельской местности, детали картины особенно резко отдавались в их душах и располагали к мрачным размышлениям.

Насколько сильно столица отличается от провинции? – спрашивал себя каждый из них. Разумеется, Токио слишком переполнен деталями, за которыми трудно разглядеть суть, но там больше внимания уделяют выбору строительных материалов и дизайну вывесок. И это в конце концов победило провинцию. На миг приятели будто воочию увидели, что именно сделало их такими, какие они есть. Лучше всех общую мысль выразил Исихара, входя в магазин «Ногами».

– По-моему, дело не в том, что провинция выглядит унылой или задрипанной. Попросту она с самого рождения понемногу высасывает из нас жизнь, ну как комары капля за каплей пьют кровь. Хе-хе, вот так-то.

Над входом в магазин красовалась вывеска в виде огромного молота. Пониже была укреплена старая деревянная табличка, из которой явствовало, что заведение основано двести пятьдесят лет назад.

– Они что, действительно продают всякие железяки два с половиной века? – удивился Яно. В его воображении сразу же возникли образы тогдашних людей, какими их обычно показывают в исторических телесериалах: у мужчин прически с пучком на макушке, у женщин начернены зубы и выбриты брови. И вся эта публика ходила сюда за новыми лопатами или серпом для хозяйства. Яно принялся размышлять, какие в те времена были цены и какими монетами расплачивались, существовали ли чеки, рассрочка и скидки при оптовых покупках.

Продолжая прокручивать в голове эти мысли, он вошел внутрь и направился прямо к кассе.

За кассовым аппаратом сидел сам хозяин магазина. Вид у него был такой, будто он проторчал на этом месте все двести пятьдесят лет. Его лицо состояло из одних морщин и как бы скрывалось за ними, будто под маской. Впрочем, даже самая продвинутая голливудская мастерская спецэффектов вряд ли создала бы столь совершенный грим. Особо выделялась кожа: она напоминала ветошь примерно вековой давности, которую вдобавок вымочили в кислоте… Старик читал старый выпуск «Сентрал ревью», а позади него негромко бубнил переносной телевизор, настроенный на новостной канал Си-эн-эн.

– Прошу прощения, – сказал Яно, обращаясь к старику.

Присмотревшись, беспристрастный наблюдатель заметил бы некоторое сходство между этими двумя мужчинами, молодым и пожилым.

– Треноги за полкой, жидкость для розжига дальше, – произнес старик неожиданно звучным баритоном, который сделал бы честь вокальному ансамблю.

– А? – вздрогнул Яно, пораженный подспудным, но мощным обаянием голоса хозяина магазина. – Какие треноги?

– Такие, без которых не обойтись, если собираетесь жарить мясо на углях. Небось, на пикничок собрались, а?