— Просто он представил себе на мгновение, что это убили его женщину. Ведь она не дошла до него. Тут кого хочешь заколотит. Ты ведь, наверное, не сразу сказал, кого убили?

— Нет, конечно. Я сначала спросил, не слышал ли он чего-нибудь подозрительного в подъезде, какого-нибудь шума, женского крика… Тут-то его и заколотило. Правда, когда я потом добавил, что убита его соседка по подъезду, что-то ему ничуть не полегчало. Все равно стоял, как пришибленный…

— Понять можно, — пожал плечами Салтыков. — Не каждый же может мгновенно успокоиться. Возможно, он — человек тонкой душевной организации… Впечатлительный…

— А вторая зацепка? — напомнил Гоголев, слушая рассуждения своих коллег.

— Все та же бескозырка. В подъезде моряки не проживают, ни к кому гости в этот вечер не приходили. Последний гость поднимался на лифте на шестой этаж буквально за пятнадцать минут до того, как в нем оказалась Ольга. И никакой бескозырки там не было. Значит, она принадлежит убийце.

— Ну, если все так просто, то нам следует искать моряка, потерявшего бескозырку. — Гоголев открыл папку, лежавшую на столе, и достал акт экспертизы. — У меня тут кое-что для вас есть. Информация о нашем единственном вещдоке — бескозырке.

Крупнин вытянул шею, с любопытством заглядывая в документ.

— Описательную часть зачитывать не буду. Фабулу дела мы с вами уже обсудили. А вот заключение эксперта кое-что нам дает.

Спустя полчаса, открыв настежь форточку, поскольку в прокуренном помещении уже нечем было дышать, опера обменивались мнениями.

— Вот задачка, — сокрушался Крупнин, поглядывая на товарищей, как бы ища у них поддержки. — Моряков у нас в Питере — море, и найти среди них хозяина бескозырки, по-моему, полная безнадега.

— Поначалу всегда так кажется, — успокаивал его Салтыков. — Конечно, было бы просто замечательно, если бы на месте преступлений нам оставляли побольше вещдоков! — Он иронично усмехнулся. — Но, увы! Что есть, то есть. И за это большое спасибо. А если серьезно, то есть хотя бы с чего начать розыск. По надписям на ленточках бескозырки мы знаем, что он служит в Балтийском флоте. Нам известно, что у хозяина бескозырки большая голова, размер шестьдесят четвертый. Он шатен, цвет волос — темно-русый. Волосы короткие, до двух сантиметров. Тонкие. С волосами у него проблема, скорее всего, он лысоват. Аккуратным его тоже не назовешь — бескозырку он чистил давненько, она вся в пятнах от пота и городской пыли. А ленточки проглаживал прямо поверх грязи. Засаленные они у него. Так что можно кое-какие выводы сделать.

У Валеры, внимательно слушающего опытного товарища, загорелись глаза.

— Юра, — не в силах сдержаться, перебил он Салтыкова. — Ты можешь себе представить моряка срочной службы, который ходил бы в грязной бескозырке? Да он из гауптвахты не вылезал бы, не то что по улице разгуливал и на девушек нападал. Может, это вовсе и не моряк, а так, псих какой-то, просто для понта бескозырку носит!

— Может быть, в твоих словах и есть резон, — охладил его пыл Салтыков. — Но я тебе вот что скажу: в бескозырке может ходить, несомненно, только человек в морской форме. А посему наша первая задача — начать поиск с морских частей и морских училищ Питера.

Валера присвистнул:

— Это сколько ж народу надо перелопатить?!

— А мы подключим военную прокуратуру, — вмешался в разговор оперов Гоголев. — Попросим подать запрос в морские части и училища, чтобы на местах проверили весь наличный состав. Не заявлял ли кто-нибудь о потере бескозырки. Многих ведь на праздник отпускали в увольнение. Кто-то из них провожал своих барышень, наверняка без алкоголя не обошлось… Вот на утренней поверке могло и выясниться — все ли одеты по форме… Так что займись этим, Юра, — обратился он к Салтыкову. — А что у тебя, Женя? Готовы ли результаты судебно-медицинской экспертизы? Или в бюро все еще празднуют Новый год?

— Результаты готовы, — степенно ответил Женя и достал из папки сшитые листки распечатанного на компьютере заключения. — Я уж попросил сделать экспертизу поскорее. Вот Макеев по дружбе и постарался. Читаю: «При судебно-медицинском исследовании Алехиной О. Д. установлено, что на теле Алехиной имеются следующие повреждения: в области шеи — кровоподтеки, которые являются следствием сильного сжатия пальцев преступника, повлекшего за собой удушение. В области левой щеки — несколько ссадин, являющихся следами от ногтей преступника. В области правой груди — кровоподтек, возникший от сильного нажатия тупым предметом овальной формы.

В области спины — ссадины, которые возникли в результате трения и имеют вид вертикальных полос неправильной формы. Смыв биологических следов с открытых участков тела и половых органов обнаруживает наличие следов спермы».

— Ну что ж, есть над чем поработать, — удовлетворенно отметил Гоголев и взглянул на часы. — Ого, уже девять! День прошел плодотворно. Пора и по домам. Юра на завтра задание получил. Ты, Женя, подумай над картиной изнасилования.

— А я пойду завтра опять к Алехиным, — вызвался Валера. — Надо бы выяснить имена подруг, с которыми Алехина была на дискотеке… Может, что-нибудь прояснится. Вдруг кто-то видел, с кем она ушла с дискотеки!

Ася и Лена поднялись по скользким ступенькам Управления внутренних дел и, робея, открыли тяжелую дверь.

— Нас вызывал следователь Крупнин Валерий Георгиевич, — обратилась более решительная Лена к сидящему за столиком дежурному милиционеру.

— Фамилии? — спросил он строгим голосом, неодобрительно глядя на двух красоток, одетых слишком вызывающе, на его взгляд, для такого серьезного учреждения. Обе были в меховых шубках, и он тут же решил про себя, что девушки из семей новых русских, к которым он всегда испытывал здоровую классовую ненависть. К тому же девицы выпорхнули из дорогой иномарки — через стеклянную дверь просматривался подъезд к зданию. И это окончательно испортило ему настроение.

— Лаврова Ася и Камахина Елена, — ответила Лена.

Милиционер посмотрел в какой-то список, лежащий перед ним на столе, и потребовал паспорта. Пока он не торопясь вписывал их фамилии в большую амбарную книгу, а затем так же невозмутимо выписывал пропуска, девушки прямо изнывали, раздражаясь от его медлительности. Закончив свою работу, дежурный наконец-то вернул им паспорта и, смерив недобрым взглядом, сухо проинформировал:

— Третий этаж, комната 319.

Девушки начали подниматься по ступенькам и Ася тихо спросила у подруги:

— Видела, как он смотрел? Мы его раздражаем…

— Ой, Ася, о чем ты думаешь? — c досадой проговорила Лена. — Он тебе нужен?

— Я, может, стараюсь отвлечься, — обиделась Ася. — И так страх разбирает, а ты еще ругаешься.

У кабинета № 319 девушки остановились и только собрались постучать, как дверь распахнулась, и молодой розовощекий парень при виде девушек резко остановился и деловым голосом спросил:

— Вы ко мне? Как фамилии?